Юлия прежде всего пожелала выяснить возраст этих мальчиков и нет ли среди них похожего на известного французского киноактера Бельмондо.
Я заявил, что на Бельмондо не похож никто, а вот один из этих мальчиков толстый, как Гарди из кинокомедий с Лоурелом и Гарди. Этим я безумно разочаровал кузину, но тем не менее она предложила мне несколько просто ужасающих названий: «Мужественные сердца», «Мыс Доброй Надежды» или «Очаровательная хижина».
Я с пренебрежением дал понять, что все эти названия — на уровне кретинизма, и кузина обиделась, а мама велела мне немедленно отправляться к папе, уж он-то наверняка даст совет, если, конечно, у него прошла головная боль.
Я охотно покинул общество тети и кузины и отправился к папе. Разумеется, он был в полном порядке. Сидел в кресле, положив ноги на кушетку, и читал газету.
Когда я объяснил, что мне нужно название для клуба, он задумался, а потом спросил меня, ушли ли эти мегеры.
— Что ты, — ответил я сочувственно, — сидят и, похоже, не скоро соберутся.
Отец вздохнул, отложил газету, а потом грустно поведал, что не в силах ничего придумать, он ведь сроду на необитаемом острове не был, хотя иной раз, например сегодня, ему очень хотелось бы там оказаться, а когда он был в моем возрасте, он понятия не имел, что такое клуб.
— Неужели? — удивился я, потому что ведь это каждому известно.
— В самом деле, — улыбнулся отец. — Ты ведь знаешь Пекелец?
Еще бы мне не знать Пекелец, если это деревня, откуда папа родом и куда я езжу на каникулы к бабушке!
— Никакого клуба там не было, зато у нас с ребятами возле Лазецкого пруда был сарай, понимаешь? Там мы встречались. А сарай называли «Барахолка».
— «Барахолка»?
— Ну, ты же знаешь, что такое барахло…
— Всякие ненужные вещи.
— А вот и нет! — загорелся папа. — Это для взрослых они ненужные, но не для нас! Помню, как-то мы притащили в «Барахолку» вагонетку. Знаешь, что это такое?
Раз я езжу на каникулы в Пекелец, значит, знаю. Вагонетка — это такая тележка, которая ездит, скользя по проволоке, и в которой возят руду. Мой папа из Пекелеца, то есть из шахтерского края.
— А что вы делали с вагонеткой?
— Превратили ее в амбразуру, — серьезно сказал отец, — она ведь здорово проржавела. Мы укрывались за ней, как за щитом, когда на нас нападали лазечане. А чего только мы не находили на отвалах возле шахт, сколько всего понатаскали во время налетов на сады! Ах, как это было вкусно! А какие сражения мы, пекелечане, вели с лазечанами! Тебе этого не понять, нынче все иначе, мое детство с твоим разве сравнишь.
— Думаешь, у нас сражений не бывает? — обиделся я. — Мы, голешовцы, перманентно воюем за Стромовку с летенской аристократией.
— Перманентно? — прямо задохнулся отец.
— Ну, постоянно, — снисходительно разъяснил я, — ты что, не знаешь слова «перманентно»?
— Я-то знаю, но откуда тебе оно известно?
— А кто мне подписывал перманентку на зимний стадион на Штванице, ага?! А перманентку на трамвай, ну?
— И все же твое детство не сравнишь с моим, — улыбнулся отец, — у нас никаких перманенток не было.
— Зато у вас была «Барахолка».
— Это верно, и в ней чего только не было: и осенние яблоки и груши, и рогатки, спрятанные за балкой… А еще у нас был секретный пароль! Я бы тебе, мальчик, такого мог порассказать!
— Достаточно! — завизжал я. — Дальше можешь даже не рассказывать. «Барахолка» — самое лучшее название для клуба! Спасибо, папа.
Папа был доволен, что помог, а мне и правда это название понравилось. Мы с ним долго еще беседовали, пока не пришла мама и не сказала, что мне пора спать, что тетя с кузиной минуту назад ушли, что у нее от разговоров тети Гермины голова идет кругом и что она должна принять порошок.
— Да, кое у кого болтливость в крови, — повеселел отец, у него-то голова не болела, и, когда мама рассердилась — о чем это он, собственно, — папа подмигнул мне и заговорщически произнес: — Барахолка.
Я тоже заговорщически подмигнул и пошел чистить зубы, потому что мама не спускала с меня глаз, а потом с шоколадкой тети Гермины улегся в постель и под одеялом всю ее съел. Я радовался, что у меня есть замечательное название для клуба и что мама с папой не ссорятся, как бывает после ухода тети Гермины, а мама, наверное, тоже радовалась и удивилась, когда папа принес ей из ванной стаканчик воды запить порошок, а потом они еще долго о чем-то беседовали, я даже слышал через стену, как они смеются и мама говорит папе, что он прямо как ребенок.
Но говорила она это по-доброму, не так, как если бы хотела подшутить над папой. А потом родители заговорили обо мне. Тут уж они не смеялись, а говорили так тихо, что я ни слова не слышал.
Но мне было все равно, я без конца повторял «Барахолка» и, чтобы до утра не забыть, написал название клуба карандашом на стене возле кровати.
11. БУДЬ АЛЕШ ДЕВЧОНКОЙ, Я БЫ ЕГО ПОЦЕЛОВАЛ
Сегодня в школе была скукота, и я думал только о том, как после обеда мы отправимся в нашу «Барахолку».
Мысленно я называл клуб только «Барахолкой», хотя его название еще предстояло выбирать с ребятами, но я считал, что никто ничего умнее не придумает.
На переменке все спрашивали Алеша, отнес ли он вечером в клуб бабушкин торт и Чендину свечу. Алеш кивнул, а Ченда предложил встретиться в два часа, ему не терпелось поскорее приступить к делу.
Мы с Миреком согласились, мы тоже были в нетерпении, но Алешу это не понравилось. Он уверял, что мы вполне все успеем, если встретимся в пять.
Тогда я предложил голосовать, но наш вожак заявил:
— Какое еще голосование? Раз я командир, вы должны меня слушаться. Встретимся в пять — и точка!
Это нас разозлило, и Мирек нам с Чендой шепнул, что хочет после школы кое о чем поговорить.
Я думал, Мирек хочет узнать, какие названия мы придумали для клуба, но он вдруг спросил, не осточертело ли нам командование и бахвальство Алеша.
И вечный хвастун Ченда грустно признался, что это мы плохо надумали — выбрать Алеша вожаком, а я сказал, что выбирать вожака вообще не стоило, нам командир не нужен, нас всего четверо, и обо всем можно посоветоваться и договориться — зачем кому-то нами командовать. Мирек согласился со мной и предложил наплевать на распоряжение Алеша и пойти в клуб в два, а не в пять, пусть Алеш видит, что нам дела нет до его приказов.
Мы с Чендой радостно согласились с ним. Правда, мы забыли, что Ченда вчера вечером отдал ключ Алешу, чтобы наш вожак отнес в клуб торт и свечу.
Так что в два часа, когда мы встретились возле клуба, непонятно было, как попасть внутрь.
— Во влипли, — заворчал Мирек, — жди тут теперь три часа Алеша.
— Минутку! — ухмыльнулся Ченда и подобрал валявшуюся на земле проволоку. — Брат меня кое-чему научил.
И Ченда продемонстрировал, чему он научился у Романа. Не будь он нашим товарищем, можно было бы подумать, что мы имеем дело с опытным взломщиком сейфов, потому что Ченде потребовалось всего
