Глава 3
Незрелые плоды терносливы
Дом стоял на вершине пологого холма, а на западном склоне, на обширной террасе, буйствовал заброшенный сад.
Сиракава купил этот особняк, некогда принадлежавший иностранному дипломату, вскоре после японо- китайской войны[45] и сразу же засадил большой участок земли плодовыми деревьями. Осенью здесь собирали огромный урожай яблок, слив, хурмы, миндаля, персиков и мушмулы. Юкитомо говорил, что фруктовый сад очищает и освежает воздух.
С тех пор прошло много лет, и заброшенный, заросший сад превратился в идеальную детскую площадку для многочисленных внуков. Ребятишки проводили здесь много времени: они лазали по деревьям, набивали животы спелыми плодами.
Отец Юкитомо, самурай низшего ранга из клана Хосокава, отвечал когда-то за плантацию сумаха[46], приносившую большой доход всему клану.
Юкитомо с раннего детства отличался любознательностью. Сложный процесс получения лака и дубильных веществ казался ему невероятным чудом. Природные таинства произвели на мальчика неизгладимое впечатление, и он полюбил деревья, большие и маленькие, хвойные и лиственные, а особенно те, которые приносили плоды. Для него бесценные дары природы воплощали достаток и благополучие.
Будучи главой префектуры Фукусима, господин Сиракава часто возился в своем саду. Он превратил небольшой участок земли за домом в цветущий оазис. Из садоводческого питомника ему поставляли новейшие европейские сорта вишен, черешен и яблонь. Сиракава заботливо выхаживал каждый саженец и с восторгом наблюдал, как наливаются соком плоды и ягоды.
Жизнь на природе, в собственном поместье, среди плодоносящих кустов и деревьев, по-прежнему доставляла Сиракаве, который разменял уже седьмой десяток, восторженную радость. Собирать урожай фруктов, ягод, орехов – что может сравниться с этим удовольствием?
Среди прочих культур особое место в саду занимала тернослива. Плоды полагалось собирать недозревшими, тугими, зелеными. Их мариновали в больших кадках, а потом осторожно раскладывали по баночкам, на каждую приклеивалась специальная этикетка с указанием времени сбора.
Вся родня получала свою долю тернослива, но его запасы никогда не истощались. Плоды, разложенные по баночкам, стояли в темной кладовой и вызревали, как старое доброе вино, приобретали особую мягкость и сладость. Каждое утро без исключения господину Сиракаве обязательно подавали к завтраку порцию этого лакомства.
Однажды ясным майским днем, когда ливни поутихли и солнце щедро дарило земле свет и тепло, хозяин решил, что пришло время сбора зеленых плодов.
По субботам в начальной школе не было занятий, поэтому Такао и его сводные братья Кадзуо и Томоо носились по саду. Сквозь густую листву струились потоки солнечного света и золотыми бликами рассыпались по траве. Мальчики помогали Сугэ и служанкам трясти терносливы и складывать урожай в корзины. В развилке самого большого дерева стоял молодой человек. С земли были видны только его худощавые ноги.
– Господин Конно, вы еще долго собираетесь трясти? Так много плодов на этом дереве! С ума можно сойти! – крикнула Сугэ, запрокинув голову и пытаясь что-нибудь разглядеть в густой кроне терносливы. Синее хлопчатобумажное кимоно с белым стрельчатым узором конгасура колыхалось при каждом ее движении.
Из листвы показалось бледное худое лицо, блеснули очки в серебряной оправе. Молодой человек улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:
– Да, надо еще потрясти. Пожалуй, пара килограммов наберется.
– Думаю, этого будет достаточно, вы уже собрали килограммов пятнадцать. Мы не можем круглый год есть один маринованный тернослив!
Раздались детские голоса.
– Господин Конно, ну спускайтесь же! Пойдемте лучше играть в мячик!
– Да, мне тоже надоело собирать сливы, господин Конно. Слезайте! Немедленно!
Мальчики обращались к молодому работнику. Разница между внуками Сиракавы чувствовалась сразу: и в их интонации, и в построении фраз. Такао вырос в большом просторном доме деда. Кадзуо, второй сын Митимасы, жил с родителями.
Конно остался глух к требовательным крикам и не торопился слезать.
– Я скоро спущусь. А вы пока сами поиграйте. Если я не соберу весь тернослив, мне крепко достанется от вашей бабушки, – сказал он, продолжая трясти ветви.
Дети, стараясь перекричать друг друга, бегали под деревом.
– Ладно, приходите позже! Мы будем вас ждать на лужайке! – С этими словами они помчались вверх по склону.
– Господин Конно, честное слово, хватит! Больше не надо! Спускайтесь и отдохните. А еще вы говорили, что вам необходимо подготовиться к сегодняшним экзаменам.
– Верно, но они начнутся не раньше шести.
– Какая разница? Перед экзаменами всегда надо повторить материал, полистать учебники.
– Да я как будто подготовился, – засмеялся юноша и, ловко переступая с ветки на ветку, спустился пониже, а затем легко спрыгнул на землю.
– Нобу, Ёси, отнесите тернослив на кухню и как следует вымойте, хорошо? – сказала Сугэ служанкам.
Девушки с натугой взвалили корзины на спины и, согнувшись под их тяжестью, медленно побрели к дому.
– Посмотрите, сколько листьев попадало! Какой приятный аромат! – воскликнула Сугэ и, схватив метлу, принялась собирать в кучу зеленые лоскутки.
– Позвольте, я сам все сделаю, госпожа Сиракава.
– Нет-нет, вам надо отдохнуть.
– Ну, не будьте же такой упрямой! Вы же совсем недавно лежали в постели с головной болью. Вы хотите, чтобы вам опять стало плохо? – Юноша выхватил у Сугэ метлу и принялся яростно сгребать листья.
Сугэ неподвижно стояла, опустив очи долу. От истоптанной травы поднимался острый свежий запах.
– Никогда больше не называйте меня госпожой Сиракавой.
– О боги! – застонал Конно и на мгновение замер. – Простите меня, пожалуйста. Это само вырвалось. А потом, никого ведь рядом нет – так что это не важно, правда?
– Ну и что? Я просто не хочу, чтобы вы так говорили. Мне это неприятно.
– Конечно, я должен помнить, что в доме есть только одна госпожа. Она вылитая китайская императрица, верно? Старая, противная старуха, так ведь?
– Старуха?! Господин Конно, вы точно с ума сошли! Так назвать нашу хозяйку!
– В доме есть только один настоящий хозяин – это наш господин. Я ненавижу, когда старуха обращается с вами как с простой служанкой. Да, верно, все по привычке называют ее хозяйкой, но ведь с нашим хозяином ее больше ничто не связывает. На самом деле вы – настоящая хозяйка. Разве я не прав?
Сугэ стояла, положив руку на ствол старой терносливы, слушала бурные излияния юноши, потупив взор, и как ни в чем не бывало разглядывала кончики белых таби, выглядывавших из гэта[47].
Молодой человек, студент фармакологического факультета, все говорил, говорил, и каждое его слово наполняло Сугэ сладкой болью.
– Пожалуйста, замолчите! Наша хозяйка – сильная личность. Она намного сильнее хозяина. И между прочим, он питает к ней глубокое уважение. А вы ни одной лишней минуты не останетесь в доме, если она вас невзлюбит.
– А мне наплевать! – Обиженно поджав губы, Конно отбросил в сторону метлу. Листья были собраны в аккуратную кучку. – Вы слишком покорны, госпожа Сугэ. Нельзя быть такой кроткой овечкой. Вы должны
