огромный огненный шар. Раздались оглушительные взрывы. Воздушная волна сотрясла воздух на многие сотни километров. Говорят, что в далеких от Ванавары селениях в домах были выбиты стекла, от взрывной волны даже падали на улицах люди. На расстоянии более чем в тысячу километров был слышен взрыв и виден полет ослепительного тела. Такого события в истории Сибири еще не бывало.
Много толков, предположений и гипотез создалось вокруг этого исключительного явления. Некоторые ученые, в том числе и Кулик, утверждали, что это был метеорит. Но поисками его никто тогда не занялся. Только после Октябрьской революции ученые получили возможность основательно взяться за изучение тунгусской катастрофы.
В 1924 году геолог С. В. Обручев путешествовал по Подкаменной Тунгуске. В. Ванаваре он задержался, чтобы расспросить местных жителей о метеорите. Эвенки отвечали очень неохотно, уверяя, что в места падения метеорита ходить опасно, что там повален и сожжен весь лес. Ученому казалось, что они даже скрывают место падения, потому что считают его священным.
Но из расспросов Обручеву все-таки удалось выяснить, что область поваленного леса находится в верховьях знакомых уже вам, — Кирилл Павлович показал рукой на реку, — Макикты, Хушмы и Кимчу. По некоторым скудным данным Обручев составил карту этих мест.
Во время экспедиций Кулика много писали о Тунгусском метеорите. Но сам метеорит обнаружен не был: он таинственно исчез... В последние годы ученые высказывают предположение, что это было ледяное ядро небольшой кометы, которое взорвалось высоко над землей. Появилась даже фантастическая гипотеза, предполагающая, что над тунгусской тайгой потерпел аварию космический корабль, прилетевший к нам из других миров...
Не будем гадать, какая из этих гипотез ближе к истине. Будем верить, что это был все-таки метеорит и он должен был оставить после себя следы в земле в виде больших кусков или мельчайших распыленных частиц. Цель нашей экспедиции — собрать как можно больше проб грунта по всему району и обнаружить эти частицы.
Мы с вами достигли верховьев Макикты. Теперь направимся на берега Хушмы, затем посетим Кимчу и везде будем брать пробы.
— Вдруг обнаружим осколок метеорита! — сказал, улыбаясь, Зоткин.
— Что ж, это будет большой удачей!
После рассказа Флоренского прибрежная тайга стала казаться мне еще более таинственной...
Только с наступлением сумерек мы отправились следом за караваном, который, вероятно, был уже далеко от нас. Впереди шел Флоренский. Он внимательно высматривал оленьи следы, едва видные в сумерках. Мы послушно следовали за ним.
В пути я ловил себя на том, что обращаю внимание на каждое углубление в земле, на любую ямку: а вдруг на дне ее лежит осколок метеорита!
Через час мы приблизились к месту, где дымились костры.
Когда мы были метрах в двухстах от лагеря, раздались раскатистые звуки выстрелов из карабина. У костров мы увидели мирную картину: жены проводников хлопотали у чума по хозяйству, Афанасий таскал мох для дымокуров. Не было только Андрея.
— Афанасий, вы стреляли? — спросил Флоренский.
— Андрей стрелял. Медведь ходит, однако, — спокойно ответил эвенк.
Вскоре к лагерю подошел Андрей. Все с любопытством направились к нему. Шутка ли — медведь!
— Медведь бродил тут, — равнодушно сказал Дженкоуль, — я выстрелил по нему, промазал. Собаки удрали за ним.
Вечером мы долго сидели у костров, шутили по поводу медведя. И заснуть не могли долго: многим казалось, что медведь в эту ночь непременно должен нанести визит в наш лагерь...
На склоне хребта Вернадского мы были вынуждены провести лишний день, потому что не могли собрать всех оленей.
Ох и трудная же это работа — собирать стадо после ночевки! Олень далеко не такое послушное животное, как конь. Когда стадо на стоянке распускается, на шею некоторым оленям привязывают деревянный брусок на длинной веревке — чемгай, как называют его эвенки, — для того чтобы животные не могли далеко уйти.
В поисках ягеля все стадо разбредается по тайге. Только изредка, чтобы отдохнуть от гнуса, олени приходят к кострам-дымокурам. Чтобы собрать оленей, эвенки каждый раз вынуждены совершать длительные вылазки в тайгу. На поиски уходит много времени: приходится ведь разыскивать поодиночке каждого оленя!
Но вот стадо согнали к кострам. Теперь на каждое животное надо надеть узду. Это не так просто. Оленеводам надо изрядно потрудиться, применив при этом и ловкость и хитрость. Соль — вот что пленяет животных. Они готовы в любую секунду шарахнуться от хозяина в сторону, но соблазнительная горсть соли на протянутой руке покоряет их — и вот узда уже надета на голову.
Наконец все олени переловлены и навьючены. Мы отправляемся дальше.
На склоне этого хребта нам пришлось наблюдать очень интересное явление. Здесь росло много странно изогнутых деревьев. Силой взрыва, видимо, пригнуло к земле поросль, молодые деревца продолжали расти лежа и постепенно тянулись своими вершинами в небо. Их стволы изогнулись дугой. Любопытно, что дуги всех стволов ориентированы строго в одном направлении. Местами нам встречались лежащие на земле стволы лиственниц со слегка приподнятыми вершинами; из стволов вертикально росли толстые деревья. Вероятно, пятьдесят лет назад эти деревья были только ветвями молодых лиственниц, поваленных взрывной волной, образовавшейся при падении метеорита. Некоторые из поваленных деревьев не погибли и продолжали расти в горизонтальном положении, а их ветви со временем превратились в стволы самостоятельных деревьев.
К концу пятого дня пути мы вышли к долгожданной Хушме. Лил дождь, но глухая таежная речка была хороша и в пасмурный день.
Мы перешли вброд речку. Через несколько сотен метров на берегу у подножия невысокого холма, под сенью мощных лиственниц, показалась избушка. Рядом стояла низенькая баня. В стороне, среди леса, возвышался на двух столбах лабаз.
Хушма здесь течет среди живописных берегов, заросших высоким лесом. С бугра, под которым приютилась избушка, открывается замечательный вид на излучину реки. Под бугром в Хушму впадает ручей Чургим.
Это место нравилось Кулику; здесь во время двух его первых экспедиций была создана база, которую назвали Пристань на Хушме. Были построены дом, баня и лабаз.
(Лабазом в сибирской тайге называют маленькое строение в виде амбарчика, предназначенное для хранения продовольствия, шкур и разного охотничьего снаряжения. Он сооружается на четырех столбах, а чаще на двух высоко спиленных стволах деревьев, чтобы медведи, росомахи и другие звери не могли проникнуть к хранящимся в нем продуктам.)
Теперь этот маленький хуторок — наш главный штаб. Отсюда экспедиция должна совершить несколько радиальных маршрутов.
Эвенки загнали оленей на бугор над избушкой и стали устраивать чум.
— Сон алан, — крикнул мне Андрей, — иди смотри, как строится тунгусский дом!
Афанасий и Андрей вооружились острыми «пальмами». Эвенкийская пальма — это длинный, тяжелый нож, насаженный на метровую деревянную палку. Она заменяет топор, когда караван идет через непролазную чащу, помогает расчищать дорогу. Она полезна и при устройстве чума, когда нужно нарубить тонких жердочек для каркаса.
Я с восхищением следил, как эвенки орудовали своими пальмами. Они нарубили десятка два молодых лиственниц, аккуратно обтесали их. Три из них, потолще, перевязали вверху и эту треногу поставили на то место, где будет чум.
— Вот это и есть «сон алан», то есть, по-вашему, треножка, — сказал Андрей.
— А меня-то ты почему называешь «сон алан»?
— Да ты все время бегаешь с треножкой. Вот ты и есть сон алан.
А я-то вначале не решался спросить Андрея о значении этого слова, думая, что это просто ласковое обращение вроде «дорогой». Мы оба от души рассмеялись.
