[1621] следующую запись: „Infestus произведено от festinare (торопиться); ведь [как] тот, кто угрожая кому-либо, — говорит он, — в спешке теснит его, и стремится настигнуть его, и торопится, [так и] тот, кто спешит избегнуть опасности и гибели, оба называются infestus из-за близости и непосредственной угрозы вреда, который готовы либо причинить, либо претерпеть“. [1622]
(7) Чтобы никому не искать примеры вышеупомянутых [слов] suspiciosus и formidulosus в менее употребительном значении, относительно suspiciosus пусть [желающий] найдет у Марка Катона в речи „О деле Флория“ [1623] следующее: „Решили, что не следует применять насилие в отношении свободного человека, даже если бы он имел дурную славу и был подозрителен (suspiciosus fuisset), если только он открыто не торгует своим телом и не отдается внаем своднику“. [1624] (8) Ведь suspiciosus означает у Катона в этом отрывке подозреваемый (suspectus), а не подозревающий (suspicans). (9) A formidulosus [в значении] „тот, кого боятся“ Саллюстий [1625] в „Катилине“ употребил следующим образом: „Поэтому для таких мужей не было ни непривычного труда, ни непроходимой и труднодоступной местности, ни внушающего страх вооруженного врага (hostis formidulosus)“. [1626]
(10) Также Гай Кальв [1627] в стихах употребляет laboriosus не так, как обычно говорят: „тот, кто работает“, но [в значении] „там, где работают“:
(11) Таким же образом и Лаберий [1630] в „Сестрах“:
(12) и Цинна [1632] в стихах:
(13) Также metus (страх) и iniuria (несправедливость) и некоторые другие [слова] такого рода могут употребляться в обоих смыслах: ведь правильно говорят „страх врагов“ (metus hostium) и когда враги боятся, и когда врагов боятся. (14) Так, Саллюстий в первой книге „Истории“ сказал „страх Помпея“ не потому, что Помпей боялся, что более употребительно, а потому, что его боялись. Слова Саллюстия таковы: „Это война вызывала страх перед победоносным Помпеем (metus Pompei), восстановившим Гиемпсала на престоле“ [1635] (15) Также и в другом месте: „После того как исчез страх перед пунийцами (metu Punico), появилось свободное время, чтобы затевать ссоры“. [1636] (16) Равным образом мы говорим iniuria в отношении как тех, кто претерпевает [несправедливости], так и тех, кто [их] совершает; примеры таких оборотов легко найти.
(17) Такой же вид взаимосвязанного обоюдного значения имеет и следующее высказывание Вергилия:
когда он говорит не о ране, которую получил Улисс, а о ране, которую он нанес. (18) Также nescius говорят как о том, кого не знают, так и о том, кто не знает. (19) Но в отношении того, кто не знает, это слово употребляется весьма часто, в отношении же того, о чем не знают, — редко. (20) Равным образом ignarus говорят не только о том, кто несведущ, но и том, о ком не имеют понятия. (21) Плавт в „Канате“:
(22) Саллюстий: „По свойственному человеку желанию увидеть неведомое (ignara)“. [1639] Вергилий:
Отрывок из „Истории“ Квинта Клавдия Квадригария, где он описал битву знатного юноши Манлия Торквата и бросившего ему вызов врага галла
(1) Тит Манлий [1641] был человек очень знатного происхождения и весьма знаменит. (2) Этому Манлию было дало прозвище Торкват (Torquatus). (3) Причиной такого прозвища было, как мы слышали, ношение золотого ожерелья (torquis), которое он надел, сняв с убитого врага. (4) А кто был этот враг и каков, насколько он был страшен своим огромным ростом, сколь надменен, бросая вызов, и как происходило сражение, очень чисто и ясно, с простой и безыскусной приятностью старинной речи, описал в первой книге „Анналов“ Клавдий Квадригарий. (5) Философ Фаворин, читая это место в указанной книге, утверждал, что душа его была потрясена и поражена не меньшими страстями и впечатлениями, (6) чем если бы он сам лично смотрел на сражающихся.
(7) Я привожу слова Квадригария Клавдия, в которых описывается та самая битва: [1642] „А между тем вышел некий галл без какого-либо вооружения, кроме щита и двух мечей, украшенный ожерельем и армиллами, [1643] превосходивший прочих и силою, и ростом, и молодостью, и в то же время доблестью. (8) Он, когда битва была уже в самом разгаре и обе стороны сражались с величайшим рвением, стал подавать и тем и другим знаки рукой, чтобы они остановились. [1644] (9) Бой прервался. (10) Как только воцарилось молчание, он крикнул громовым голосом, чтобы желающий с ним сразиться, выступил вперед. (11) Никто не отваживался — из-за огромности и дикости его вида (propter magnitudinem atque inmanitatem facies). (12) Наконец, галл принялся насмехаться и показывать язык. (13) Некоему Титу Манлию, происходившему из очень знатного рода, с самого сначала было тяжело видеть, как тем, что из столь большого войска никто не выходит, государству оказывается такое бесчестье. (14) Он, говорю я, выступил вперед и не допустил, чтобы римская доблесть стала добычей галла. Вооруженный пехотным щитом и испанским мечом, [1645] он стал против галла. (15) Этот страшный бой состоялся на самом мосту, [1646] на глазах у
