Это венец законодательства.
Собственно, никакой нужды в таких постановлениях у Советов и нет. Что еще можно издать помимо того, что есть, и что могло бы еще больше стеснить и так стесненную до предела свободу совести и Деятельности Церкви?
Церковь лишена элементарных юридических прав. Как следствие она не имеет права владеть собственностью. Все церковные имущества стали 'народным' достоянием. Школа отделена от Церкви. Преподавание религиозных вероучений почти безусловно запрещено. Преподавание такого рода знаний лицам, не достигшим 18 лет, безусловно запрещено. Чем еще можно стеснить Церковь в ее внутренней и внешней жизни? Пожалуй все, что можно было сделать, сделано центральным законодательством.
Из компетенции церковных организаций исключена всякая деятельность, непосредственно не относящаяся к удовлетворению религиозных потребностей, в том числе направленная на благотворительные и просветительные цели. [92]
Рамками законодательства о религиозных культах очень жестко определены пределы деятельности религиозных организаций и духовенства всех религий. Попытки отдельных энтузиастов выйти за пределы эти решительно пресекаются. [93] Стремление государства любыми средствами втиснуть Церковь в рамки 'религиозного культа', стремление ограничить ее этими рамками насколько возможно теснее - основная политическая тенденция наших дней.
Декрет запрещает религиозным общинам оказывать своим членам любую материальную помощь, запрещает создавать религиозные или иные союзы, группы, кружки - причем, безразличия, занимаются ли они Библией, литературой, рукоделием или преподаванием.
Даже в самих храмах законодательство обявляет хранить только те книги, 'которые необходимы для совершения соответствующего культа'.
Запрещается проведение любых детских, юношеских молитвенных собраний, организация библейских школ, экскурсий и других мероприятий, представляющих формы религиозного просвещения населения, и в первую очередь - молодежи. [94] Деятельность служителей Церкви, по декрету, ограничивается храмом [95] Всякие распространение веры, миссионерство, всякая евангелизация словом и делом, всякая проповедь, не являющаяся непосредственно частью 'культа', поставлены декретом вне закона
Между прочим, даже 'культ' подвергся ограничениям. Было время, когда в практике осуществлялась рабочая неделя со скользящим выходным днем, лишавшая верующих возможности присутствовать за воскресным богослужением.
Обобщая, можно сказать, что основные противоцерковные усилия, получившие законодательную основу шли по трем направлениям:
а) лишение Церкви ее имущества;
б) запрещение преподавания религиозных дисциплин в школе и исключение церковного элемента в общественной жижи.
в) лишение религиозных обществ прав юридического лица и духовенства политических прав. [96]
'Если последовательно рассматривать (эти) обвинения, - признаются перед очевидными фактами некоторые советские историки, - то не все их следует безоговорочно отвергать'.
В результате осуществления декрета религия и Церковь оказались совершенно отрезанными от общественного, социального служения, которые являются ее сущностью, ее задачей, ее целью, наконец.
Церковь, по мнению атеистов, призвана удовлетворять исключительно религиозные потребности верующих, [97] хотя, казалось бы, кому, как не самой Церкви знать, к чему она призвана.
Находятся и 'церковные' люди, которые оправдывают это положение приблизительно такими рассуждениями: ничего, мы ведь знаем, что 'Дух дышит, где хочет'.
Но сможет ли он дышать там, где ему отрезан всякий приток воздуха?
Декрет и советское законодательство о 'религиозных культах' имеет одну цель - полное и окончательное искоренение религии.
Пройдет немного лет и найдутся в советской научной среде историки, с позволения сказать, которые без зазрения совести скажут, что русский народ в церковных декретах советской власти увидел осуществление вековых чаяний всего порабощенного трудового народа, идеалы лучших его представителей. [98]
Тут утверждение выходит за рамки рядового здраво-исторического смысла. Русский народ (порабощенный, трудовой, - пусть так), отдававший Церкви самое дорогое, чем он обладал, русский человек, отправлявшийся пешком, с полупустой котомкой, за сотни километров, чтобы только прикоснуться к святыням в религиозных центрах России, русский человек, жизнь которого была 'от и до' пропитана религиозным, содержанием, тот русский человек, который из-за двуперстия или сугубой 'аллилуйя' без малейшего колебания шел на смерть, и этот русский человек веками чаял подрыва самих юридических и экономических основ этой Церкви, которой он верой и правдой служил всю свою жизнь?
Это он веками чаял момента, когда храмы, в которых он находил утешение и удовлетворение своих духовных запросов, закроются или сравняются с землей, или сменят свое церковное назначение на утилитарно-хозяйственное? Это он чаял, чтобы монастыри, в которые он стремился всей душой, превратились в музеи-'заповедники'? Чтобы иконы, от которых он получал благодатную помощь в жизни, стали просто гениальными произведениями кисти древних мастеров?
Как поднимается рука с пером защищать подобную бредовую мысль, эту фальсификацию русской истории и психологии?!
О какой свободе может идти речь, когда родитель не может воспитывать своего ребенка так, как ему хочется? Причем, подразумевается воспитание не в духе хулиганства и тунеядничества (какой Родитель хочет плохого своему ребенку?), а в духе любви, правды, истины и даже покорности власти (!)! О каком равноправии может идти речь, когда студента могут исключить из института только за то, что у него обнаружили Евангелие с письмом от знакомого священника? О какой демократии идет речь, когда местные власти все возможное употребляют к тому, чтобы помешать человеку поступить в духовное заведение? А таких фактов - не перечесть! Не будет большой ошибкой сказать, что почти каждый поступающий в семинарию на своих собственных плечах испытал 'демократию' этого декрета и 'лояльность' власти по отношению к Церкви и верующим.
Эти ли декреты русский народ ждал на протяжении многих веков? Да рядом с ними даже старая 'декларация прав человека и гражданина' (1791-ый год), рожденная французской буржуазной революцией, выглядит более демократичной: никто не должен быть притесняем за свои, даже религиозные, убеждения, равно как и другой пункт той же конституции, признававший за каждым человеком свободу отправлять тот религиозный культ, приверженцем которого он является.
Большевистская революционность на практике с первых дней советской власти уступила место революционаризму, как говорил Ленин, [99] пустому и варварскому. Любая критика, в любой форме, не допускается. Забыты слова: 'Обществу угрожает опасность застоя, если оно заглушает в себе критически мыслящие личности'. [100]
Кровавому пути не видно конца.
1) Краснов А., 'В борьбе за свет и правду'. М, 1964 Машинопись, с 246.
2) Жуткая тюрьма для отпетых уголовников с очень строгим режимом.
3) Левитин А., Шавров В., 'Очерки по истории русской церковной смуты 20-30 гг. '. Т. 2. М., 1962 (?). Машинопись, с 327-328
4) Там же, с. 307.
5) Там же, с. 308.
6) Штеле Г. Я., 'Восточная политика Ватикана' 1917-1975. Изд-во Р. Пипер и Ко. Мюнхен-Цюрих, 1975.
7) Там же.
8) Левитин А., Шавров В., с. 357-358.
9) Регельсон Л., 'Трагедия Русской Церкви. 1917-1945' Париж, 1977, с. 114.
10) Там же, с. 116.
11) Там же, с. 114-115.
