Молодой солдат моментально вник в моё рационализаторское предложение и принялся за дело. Конечно количество мишеней сократится наполовину, а может и больше… Но зато полученные экземпляры будут обладать повышенной стойкостью…
«И ведь богата земля наша!.. Умельцами да мастерами…» — подумал я, беззлобно посмеиваясь и оглянувшись уже издалека на фигурку военного рукодельника…
Восемь лет назад мне тоже пришлось побывать в его шкурке… И фокусов тогда тоже хватало…
Вновь «порадовал» нас сержант Яковлев… Бедолаге явно не повезло в этом месяце и он заступил на так называемую «орбиту». Это когда нарушитель через день заступает в наряд по роте. По сугубо субъективному мнению одного командира роты только таким методом можно было успешно избавить очень уж энергичного сержанта-контрактника от его же душевных устремлений к созданию «чего-то эдакого». Ведь своё второе по счёту дежурство Яковлев заслужил по вине своего безалаберного дневального Максимки. А вот третье — уже по своей собственной инициативе: сперва в создании «чудо-оружия», затем в добровольной сдаче в плен вместе с удачно сконструированной «гранатой возмездия». Когда он притащил её в наш вагончик, тогда Яковлев заступил на своё второе дежурство. Ну, и на следующий день именно этот контрактник первым попался на глаза товарищу майору. Так что вконец оправившийся от вечерних потрясений и мгновенно воспылавший жаждой своего отмщения командир первой роты сразу же принял решение запустить сержанта Яковлева на ту самую «орбиту». То есть через день заступить на своё уже третье дежурство, а потом и на четвёртые, на пятые…
Так что сержант Яковлев должен был искренне благодарить свою судьбу и тем паче Пудановских родителей за то немаловажное обстоятельство, что на левой руке Александра Ивановича имелось только лишь пять счётных пальцев. Иначе бы этот контрактник заступил через сутки на шестое дежурство и даже седьмое. Дальнейшему увеличению наказания тогда помешало то, что в правой руке товарища майора находилась его знаменитая «чёрная тетрадь».
Так сержант Яковлев узнал о своих планах на ближайшие дни. Что и повергло его в состояние некоторого уныния. Хотя я знал «орбиты» гораздо круче: в Чирчикском учебном полку и в Афгане. Тогда провинившегося солдата наказывали намного жёстче… Заступив в наряд в шесть часов вечера, он почти сутки вкалывал дневальным, но ровно за четыре часа до смены его снимали с наряда. И эти же четыре часа предоставляли ему для подготовки к заступлению уже в новый наряд. Причём за эти несколько часов он должен подготовить обмундирование, подшить свежий воротничок и немного поспать… Его товарищи по старому наряду уже сменяются, а штрафник с красными от недосыпа глазами заступает в новый наряд и сменяет своих же коллег… Через трое суток такой бесконечной круговерти солдат представляет собой настоящего зомби: спит на ходу, плохо соображает, еле-еле ходит и буквально валится с ног от сильной усталости… Это я знал по своему личному чирчикскому опыту…
Но были и такие богатыри, которые выдерживали и пять суток беспрерывной «орбиты». А тут… Одно баловство, а не «орбита»… Тем более контрактником да дежурным по роте… И притом через день!.. То есть интервалом были 24 часа, а не четыре.
Но для Яковлева такое смехотворное наказание казалось сущим адом… Уже почти все контрактники батальона знали про то, какие в первой роте злые, то есть строгие командиры, сколько нарядов он уже оттащил и сколько ещё осталось, из-за чего его незаслуженно наказали, а также непременные отзывы сержанта о истинной натуре солдата Максимки… Которого в качестве дополнительного наказания приставили к нему для совместного несения службы в одном и том же наряде по роте!
— Да я его уже видеть не могу! Он мне по ночам снится! — доносились со стороны столовой крики сержанта…
Но после предупреждения о недопустимости разглашения военных тайн первой роты контрактник Яковлев стал более сдержанным на словесную передачу информации…
А сегодня… Вечером… То есть по окончанию своего второго дежурства…
Сдав новому дежурному по роте оружие и ключи от ружпарка, Яковлев пришёл с ним на доклад к командиру роты о сдаче и приёме наряда. Всё вроде бы сходилось и Пуданов лишних вопросов не задавал… Затем новый дежурный был отпущен выполнять свои обязанности, а контрактника ротный подзадержал для перепроверки автоматов по номерам. Кое как но эта работа была завершена…
— Ну, ладно. Иди! — сказал Пуданов, не поднимая головы от рабочей тетради.
Сержант Яковлев мысленно переварил разрешение командира роты, затем в замедленном темпе встал с табурета и направился к выходу. Вдруг он остановился в двух метрах от двери и стал заправлять своё обмундирование… Обычно это делают перед тем как войти, а тут… Я молча ткнул Иваныча в бок, показал подбородком на контрабаса и мы стали двумя зрителями театра одного актёра…
А сержант уже приложил два пальца ко лбу, чтобы отмерить положенное расстояние от своих густых бровей до среза шапки. Затем он вздохнул и словно на автопилоте пошёл к выходу. Лицо его казалось суровым и сосредоточенным. Подойдя вплотную к двери, он громко постучал в неё костяшками пальцев… А мы сидели и даже боялись пошевелиться, чтобы не испортить такой эпизод…
Выждав три-четыре секунды, сержант приоткрыл дверь и просунул свою голову в образовавшуюся щель. Послышался его серьёзный голос…
— Товарищ майор! Разрешите войти? Сержант …
Тут он вроде бы понял, что сотворил нечто несуразное… Но командир роты уже отдал ему разрешение…
— Давай-давай, Яковлев!
Фигура контрактника, высунувшая голову наружу, некоторое время оставалось неподвижной… Видимо он напряжённо думал… Но в вагончике уже раздавался истеричный смех… Я упал на кровать, давясь от хохота… Иваныч уронил свою голову на столешницу и тоже не мог остановиться… Всё-таки такой интермедии нам раньше не доводилось наблюдать…
И мы даже не заметили того, как смылся контрактник…
Через пять минут, когда в вагончике наступила устойчивая тишина, в дверь снаружи постучали… Я опять узнал этот характерный стук и вновь зашёлся смехом. Пуданов трясущимися руками вновь вытер выступившие слёзы и разрешил войти… естественно… На пороге появился сержант контрактной службы Яковлев… Он очень так невозмутимо вошёл в вагончик и подождал наступления полной тишины. Причём, с лицом главного государственного обвинителя…
Кое как… Но мы немного успокоились… И оказались готовы выслушать сержанта…
— Вот видите, товарищи офицеры?!.. До чего же вы нас довели своим Уставом! — произнёс он с явным укором.
Никто ему не ответил… Потому что не смогли… Опять…
— Разрешите идти? — спросил вдруг Яковлев.
Ну, действительно! Чего ему смотреть на двух хохочущих в истерике командиров! Но этот вопрос!.. Второй «дубль» Великого Мастера военной сцены… Мы бы точно не выдержали…
Закрыв лицо левой рукой, я как смог, но помахал сержанту, чтобы тот уходил… Да побыстрее… слава Богу… Яковлев меня отлично понял… Он скрылся за дверью… И я не видел этого действа…
Постепенно мы пришли в своё обычное состояние…
— Да… — сказал Пуданов, шумно шмыгая носом. — И всё же с такими контрактниками как-то легче служится… Хоть посмеяться можно от души… А то всё крики да ругань…
А ведь смех — это самое лучшее лекарство от ежедневной нервотрёпки…
— «Спас-сибо… Доктор… Яковлев…»
С вечернего совещания майор Пуданов пришёл в приподнятом настроении. Принёс с собой три новости: хорошую, плохую и что-то среднее…
— Командир батальона похвалил первую роту за построенную дорогу. Обещал как-то поощрить… Это было хорошее… плохое: завтра от нашей роты караул, а потом ещё один. И я заступаю дежурным по части…
— Понятно… — вздохнул я.
— Ты сильно не расстраивайся! — рассмеялся ротный. — У нас же ещё Воропаев есть. Он завтра заступит, а потом и ты…
— Хоть это радует… — сказал я. — а что там ещё…
— Прибывает пополнение скоро… солдаты молодые. И в нашу роту офицеры… Точно ещё не известно,
