казнить! Вели миловать…
Мы буквально вчера посмотрели эту никак не надоедающую кинокомедию и текст актёрских диалогов был ещё свеж в нашей памяти… А приподнятое настроение очень даже располагало к подобным импровизациям… Не одними же уставными выражениями нам разговаривать…
— Он своими трудами искупит свою вину… — ухмыльнулся я. — Живота ему надоть… Живота…
— Какого такого живота? — взревел повелитель всея роты. — Да его на губу! На трое суток!
— Товарищ майор! — успокоившийся Корнюхин даже решился слово молвить. — а кто же вам тогда писать будет?
— Будем забирать тебя на светлое время суток!
Так майор Пуданов придумал выход из этого тяжелого положения. Хотя на мой честнейший взгляд имелся и другой вариант…
— Саня! А давай-ка мы его посадим в подвал нашей каптёрки! — «от всего сердца» предложил я. — Очень близко. Тепло. Сухо. Никто ему не мешает…
— Точно! — заявил командир. — Мы ему прямо в подвале стол поставим! Лампочку повесим. И будет он работать там круглые сутки… слышишь, Корнюхин?!
— Слышу-слышу! — отозвался боец бумажного фронта.
Он то ли полностью смирился со своей участью, то ли догадался о том, что мы сейчас над ним всего лишь подшучиваем… Ему уже было откровенно начхать на всё и это казалось можно понять по его очень уж спокойному тону, который в данной ситуации вполне мог сойти и за неприкрытую наглость…
— Ты глянь! Обиделся что ли?! — уже без иронии спросил Пуданов. — На обиженных воду возят.
— Да нет, товарищ майор. Просто… Я тут работаю и день и ночь… А вы…
Подчёркнуто скромный тон и почти незаметный упрёк Корнюхина нас не впечатлил. И всё же Пуданова слегка заела совесть…
— А кто мне будет документы на дембелей заполнять? А расписание ротное кто напишет? Чего головой киваешь?
— Я молодого научу! — намекнул писарь. — Вы его только дайте мне… Он через два дня будет делать всё что надо и не надо.
— Ишь ты! Чего захотел?! — сказал я с натугой. — Учитель тут нашёлся…
Пока мы тут балаболили и балагурили мне почти удалось полностью упаковать рюкзак в первоначальное состояние. Вот со спальным мешком пришлось помучиться подольше, старательно сгоняя воздух из прослоек и сворачивая его в тугой цилиндр. Вроде бы у меня это получилось… Но негабаритный свёрток с большим трудом влезал в нижний отсек рюкзака. Наконец-то мои усилия увенчались успехом и я завязал тесёмку, обозначив тем самым окончание процесса укладки…
— Этот спальник! Ну, прямо-таки как будто купол парашюта укладываешь в ранец! Пока этот воздух сгонишь…
Я опять и с большим удовольствием надел рюкзак. Он почти ничего не весил и очень ладно прилегал к телу. Мелочь… А всё же приятная…
— Отличная вещь! — опять похвалился я.
Пластмассовые пряжки легко щёлкнули и рюкзак быстро снялся с моей спины. Я даже крякнул от переполнявших меня положительных чувств и прислонил рюкзак к стене рядом со своей кроватью. Что ни говори, но каждая вещь должна знать своего хозяина и находиться на определённом только им месте…
«Если вещь пошла по рукам, значит это уже не вещь!» — вспомнился старый каламбур.
Я устало откинулся на кровати и стал издали обозревать просторы родной канцелярии. Размеры её были не так уж и велики: вдоль левой стены находились ложе командира роты, стол писаря и общая печка-буржуйка; далее был тамбур с входной дверью; вдоль правой стены располагались моя персональная кроватка, двухэтажная тумбочка (теперь тоже моя!), стопка белых подстилок, штабель нагрудников, куча рюкзаков и огромная гора спальных мешков чуть ли не до самого потолка… Ну, ещё деревянный ящик и рюкзак между нашими кроватями… И всё… Узкий проход был не в счёт…
«Да… Хоромы-то далеко не царские…» — невесело констатировал я.
Пуданов с писарем уже закончили свои манипуляции с вверенным им имуществом и теперь подсчитывали их уже на бумаге. Вскоре они освободились…
— Саня! А трубу асбестовую привезли? — поинтересовался я.
Печка сейчас не топилась и в вагончике было вроде бы тепло… Но ведь нельзя же всё время находиться в зимнем бушлате…
Оказалось, что требуемый материал доставили в роту и даже отпилили необходимый кусок. Корнюхин молнией метнулся наружу и через минуту притащил в канцелярию асбестоцементную трубу. Он более всех был рад замене печного отопления на электрическое, так как почти постоянно находился в вагончике, а пилить и колоть дрова ему приходилось собственноручно. По этой же причине я отправил писаря за кирпичами или блоками для подставки…
— А вот и тугоплавкий металл. — произнёс я, доставая из сумки сначала свёрток, а затем и саму спираль.
В своё время советская промышленность столько навыпускала нагревательных элементов то ли из нихрома, то ли из вольфрама, то ли в обоих сплавах, что их до сих пор реализовывали торговцы на уже капиталистическом Колхозном рынке города Ростова. Я жил неподалёку на переулке Нальчинском и потому перед вылетом в Чечню купил целых две спирали. Они-то нам сейчас и пригодились…
Правда обстановка в канцелярии претерпела кое-какие изменения: писарчукский стол был передвинут к тамбуру и повернут на 90 градусов, а на освободившееся пространство под окном установили госпожу- буржуйку[34] и рядышком соорудили «козла».
— Надо его в углу поставить! — упорно бурчал Иваныч.
Я не понимал упорства командира роты… Ведь между нижним торцом его кровати и электронагревательным аппаратом находилась печка, которая всё же предохраняла от случайного попадания пудановского одеяла на раскалённую спираль. Да и его лично-персональным ногам будет гораздо теплее.
— Саня! Законов физики ещё никто не отменял! — отвечал я, возясь с проводами. — На этот случай даже Приказа Министра Обороны нет… А конвекция — это очень полезное явление. Нагретый воздух поднимается возле окна и таким образом разносит тепло по всему помещению. Учебник физики за пятый, кажется, класс…
За моими электротехническими стараниями также наблюдал бывший студент Иркутского политеха… И даже осмелился высказать свою околонаучную точку зрения.
— Товарищ старший лейтенант! Спираль слишком длинная. Её укоротить бы наполовину…
Вот только дилетантов с их мудрёными советами мне сейчас и не хватало!
— Юноша бледный! Тебя за что выгнали из института? За двойку по электротехнике? — с откровенным сарказмом полюбопытствовал я.
— Нет. — отбрыкнулся писарь.
Однако причину расставания со своей родной «Альма-матер» Корнюхин всё же утаил.
— Это уже неважно… — продолжал я. — А мне довелось почти год изучать курс «Электрические приборы», по которому я на экзамене получил твёрдую… Положительную отметку…
— Это тройку что ли? — почему-то обрадовано воскликнул Иваныч. — Всё! Сворачиваем козлиное производство! А то у нас тут ещё пожар случится…
— Товарищ майор! — официально обратился я к нему. — Ну, как вы не можете доверять своему же командиру группы? Я же тоже здесь ночую и моя кровать дальше от выхода, чем ваша…
— Зато моя стоит очень близко! — возразил Пуданов. — К самодельной печке… Не дай-то Бог… Если я ночью проснусь от горелого запаха моих пяток!..
— Да она даже греть не будет эта спираль! — каркал из-за своего стола писарь. — Тут гореть не от чего… Надо её укоротить… Наполовину…
Я уже почти закончил весь комплекс электромонтажных работ и теперь проверял надёжность конструкции и правильность сборки электросетей… Спираль была растянута подлиннее и обмотана в четыре витка вокруг огнестойкой асбестоцементной трубы, прочно установленной на двух блоках известняка. Один конец нагревательного элемента скручен с телефонным стальным проводом. На другом полюсе аналогичная
