— Да ничего! Я так думаю! Теперь эти дембеля не смогут даже в глаза молодым смотреть! Не говоря уж про попытки припахать или погонять…
Я уселся на своё обычное место, с которого только что поднялся лейтенант Михаил, и стал просматривать список личного состава группы. Надо было подобрать дополнительные кандидатуры, достойные для выполнения боевых задач…
На несколько минут в вагончике стало тихо. Товарищ майор и оба лейтенанта молчали, очевидно занимаясь своими делами.
— А что ты будешь делать с ними? — спросил Иваныч.
Я оглянулся на призадумавшегося ротного и бодро изложил свою точку зрения по данному вопросу, найдя вполне подходящий вариант.
— А я этих голубчиков всё равно возьму с собой. — пренебрежительно фыркнув, заявил я. — Если идти у них на поводу, то так скоро вся армия разбежится… Хочу — пойду! Не захочу — не пойду!.. Вот только возьму молодых побольше, чтобы их натаскивать в боевых условиях. Так они побыстрее придут в хорошую форму.
— А дембеля тебе мешать не будут? — донёсся сзади голос Винокурова. — Они же могут исподтишка палки в колёса совать…
Об этом я тоже подумал, но как-то вскольз. Теперь же следовало пораскинуть мозгами пошире и по- масштабнее… Надо же их как-то определить…
— Я им предложу на выбор: или с нами выходят на засады, или же охраняют базу и выполняют чисто тыловую работу. Может хоть от этого у них совесть проснётся?! — Тут я закончил излагать свои мысли вслух и выжидающе посмотрел на ротного. — Ты как думаешь?.. Подходит? Всё равно ведь кто-то должен оставаться на базе.
Я ждал. Ведь любое решение командира группы должно быть согласовано с командиром роты.
— Да мне-то что! — буркнул Пуданов. — Твоя группа — ты и решай.
Вот и выходило так, что Иваныч поддержал меня целиком и полностью. Следовательно в обозримом моём будущем не должно было быть никаких проблем с раздутым боевым штатом, с повышенным потреблением сухого пайка и получением материальных средств.
— Понял, «тридцатый»! — доложил я шутливой фразой и опять углубился в изучение списка. — Так- с… Кого бы ещё отобрать?..
Командир роты помолчал и после вздоха всё же решил уточнить один момент:
— Слушай, Алик! Может ты Коленкина оставишь?
— Почему это? — удивился я. — У меня из опытных солдат первыми идут Бычков, Молоканов и он… Коленкин…
По причине предстоящего боевого выхода командир роты провёл комплекс мероприятий по отзыву в подразделение всех откомандированных бойцов. Чтобы было кого взять с собой на войну, или же оставить здесь для несения нарядов.
В результате этих мер два дня назад из охраны чеченского Президента в роту вернулся наш разведчик Коленкин, которому оставалось дослуживать ещё полгода. Невысокого роста боец с умными живыми глазами проявил себя на недавних полевых занятиях очень толковым и грамотным спецназовцем. Его фамилия была в числе первых внесена в список уходящей на войну разведгруппы. И поэтому я не понимал Пуданова…
— Мне сегодня утром комбат письмо передал. — Иваныч достал из внутреннего кармана сложенный конверт. Сказал, чтоб мы сами решали… А мне-то что… Твой боец — ты и думай…
Раздосадованный тем, что меня вновь оторвали от важного дела, я быстро вынул из конверта листок бумаги и стал читать…
— Так… «Здравствуйте, дорогие товарищи командиры!» Здравствуйте… «Пишет вам мать солдата Коленкина…»
Я прочитал письмо полностью, подумал немного и начал читать его заново… Писала мама моего непосредственного подчинённого… О том, что её единственный сын служит у нас в Чечне… О том, как ей было тяжело одной растить и воспитывать своего ребёнка… О том, что она уже целый год переживает за жизнь самого родного ей человека… О том, что последнюю неделю она буквально места себе не находит от самых страшных предчувствий…
Я потёр ребром ладони внезапно повлажневшие глаза и продолжил читать последние строчки, которые просили и почти умоляли нас отправить её сына из Чечни на мирную землю… В этом месте некоторые слова, написанные чернильной ручкой, теряли чёткие контуры… Видно, на них упали материнские слёзы… И она их затем попросту подчистила бритвочкой, возможно не имея уже сил переписать письмо заново…
Я дочитал письмо и основательно прокашлялся. К таким вещам я относился очень серьёзно, ибо не хотел брать лишний грех на свою душу… Ведь материнское сердце порой задолго может предчувствовать надвигающуюся беду…
— Отправляем! В Ростов… — сказал я решительно. — Жалко, конечно, лишаться такого солдата… Но… Сам понимаешь…
— Вот и хорошо! — обрадовался ротный.
То ли он думал, что я не соглашусь с просьбой матери, то ли тоже переживал за дальнейшую судьбу солдата… Но в данном вопросе наши мнения совпали по всем моментам…
Это дело не терпело никаких отлагательств и мы тут же вызвали рядового Коленкина в свою канцелярию. Он прибежал с новеньким рюкзаком в руках и с ходу отрапортовал о получении им оружия, ночного прицела и прочего имущества. Солдат смотрел прямо и спокойно, что в лишний раз доказывало его непричастность к только что прочитанному мной письму. Именно в этот момент моя командирская привычка всё перепроверять и выискивать тайные подвохи показалась мне постыдной и неуместной…
— Вот что, разведчик Коленкин! — чтобы заглушить свои чувства, я даже говорить стал официальнее. — Сдавайте обратно оружие и всё своё имущество! Вас…
— За что, товарищ старший лейтенант?! — оторопело спросил боец, перебив меня на полуслове. — Я ведь не как эти дембеля… Я не боюсь…
— Отставить разговорчики! — оборвал его Пуданов. — Слушай, что тебе командир скажет.
— Мы тебя отправляем в бригаду, то есть в Ростов! Понял? — быстро произнёс я.
— Зачем, товарищ старший лейтенант? — обиделся Коленкин. — Я как все пацаны хочу…
— Не перебивай старших по званию! — прикрикнул я, входя в своё привычное состояние. — Дослушай до конца! Письмо мы получили от твоей матери. Просит она командиров, чтобы мы тебя отправили в другую часть. Где войны нет. Вот командир роты подумал… И я тоже… Короче, сдавай всё имущество! Мы подготовим на тебя необходимые документы и ты уедешь в бригаду. Будешь там молодых обучать! Понял? Вперёд! Время пошло…
Последние два слова я проворчал недовольным и очень строгим тоном. Боец Коленкин по-настоящему растерялся и даже не знал что ему сейчас нужно сделать или сказать. Он пару раз попытался развернуться в сторону входной двери, но почему-то не заканчивал своего движения. Наконец-то он сказал «Есть!», приложил руку к вязанной шапочке, развернулся и неуверенно пошёл к выходу. Но там Коленкин вновь остановился и посмотрел на всех нас…
— Спасибо… Товарищи офицеры…
Он говорил всё ещё растерянно и наверное то, что первым пришло ему на ум… Но просветлевшее лицо солдата… пусть со слегка увлажнёнными уголками глаз… Демонстрировали его неподдельную искренность и чистоту души…
— Пожалуйста! — по-доброму ответил Пуданов.
— Ты время не теряй! — приказал я солдату. — Нам сейчас нужно и твои бумаги оформить, и самим подготовиться… Давай-ка пошустрей…
Коленкин умчался в палатку, а Иваныч поручил лейтенанту Винокурову заняться подготовкой всех документов, необходимых для отправки этого бойца в Ростов.
— И вообще!.. Ты у нас остаёшься за командира роты! Начинай работать прямо сейчас. Все бумаги мне нужно подписать до нашего отъезда. Когда комбат даст своё «добро», а строевая часть выдаст все документы, тебе надо будет отправить Коленкина в бригаду. Одного не отсылай! Только вместе с другими нашими солдатами и офицерами. Так надёжней будет…
