предосторожности принять следовало…
Хоть я и старался не думать о плохом, но в моей памяти подспудно таилась зловещая информация… Совсем ещё свежая… О том, как одна разведгруппа из соседней бригады попала ночью на минное поле… Каким-то образом головной дозор проскочил… И на минах стали подрываться разведчики из ядра группы… Погиб командир и его стажёр… А с ними и более половины бойцов… Уцелевшие и раненые лежали на этом поле до утра… И даже ещё дольше… Несколько тяжелораненых истекли кровью… Или замёрзли. Им «повезло»… Поскольку их тела удалось вытащить практически целыми… А вот шедших впереди офицеров ОЗМки буквально разорвали на мелкие кусочки… Что смогли, то и собрали… В два мешка…
— «И такая служба при зарплате в миллион деревянных рубликов!.. То есть чуть больше двухсот пятидесяти баксов!.. В месяц!.. э-эх-х… Вот суки…»
От этих печальных мыслей меня оторвал лёгкий шум в наушнике, закреплённом для удобства на левом плече…
— Заря! Я — Бычок! Перед нами канава! Широкая! Не перепрыгнуть! — прошептал сержант по радиосвязи.
Я чертыхнулся от неожиданного препятствия, но пальцы уже нащупали тонгенту и нажали клавишу «передача»…
— Понял! Смещайся вправо! Ищи узкое место или что-то подходящее.
— Есть! — ответил шёпотом Бычков и отключился.
Вот теперь мне было не до тяжёлых переживаний о прошлом… Срочно следовало обмозговать настоящее… Внимательно оглядывая заснеженную местность, я шёл вперёд осторожными шагами и лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию с неожиданно объявившейся неприятностью. Если судить по карте, то перед нами должно быть одно сплошное поле… Причём без каких-либо ирригационных каналов, естественных ручьёв или проточных канав… Но то на бумаге… Составленной ещё до моего рождения… А тут такая вот нежданка… Проезжая днём от валуна к Т-образному перекрёстку, я заметил в этом поле узенькую полосу кустарника, протянувшуюся параллельно нашей дороге. Но я принял её за молодую лесопосадку, высаженную для снегозадержания… Да и на обратном пути, свернув влево у валуна и направляясь к бастиону, я естественно поискал на стыке кустарника и дороги какие-нибудь признаки наличия воды… Но безрезультатно… Одни кустики, деревца и камыши… А тут вдруг…
Чёрная полоса злополучного кустарника приближалась с каждым шагом… И вот я уже подошёл к нему вплотную… Теперь отчётливо слышалось слабое журчание воды, заставлявшее моё сердце обливаться кровью… И в ночную оптику, и воочию я убедился в том, что треклятая канава шириной метра в два — два с половиной существует на самом деле… Перепрыгнуть её было невозможно, а переходить вброд — бессмысленно… В мокрых штанишках мы даже до речной переправы не дойдём… Не говоря уж про саму засаду на всю ночь…
— «Да-а… Придётся срочно вызывать Иваныча, мчаться обратно на базу и дружно всей группой отогревать у одной-единственной печки свои кукинаки… Это же сколько их получается?.. Нда… Тридцать два… Мно-го-ва-то… На одну-то печку…»
От мучений и насмешек всех нас спас сержант Бычков…
— Заря! Я нашёл!
— Молодец, Витя! — прошептал я и затем добавил. — Виталик…
— Ничего страшного… — ответил контрактник и в эфире вновь повисла тишина.
Я повернул направо и, продвигаясь вдоль канавы, через семьдесят-восемьдесят метров мы наткнулись на головной дозор… Двое бойцов уже перебрались через водную преграду по перекинутому стволу дерева. Сержант был ещё на нашей стороне…
— Молодец! — вполголоса произнёс я и отправил старшего дозорного дальше. — Переходи и двигайся в том же направлении.
Он молча двинулся вперёд и через минуту оказался на противоположном берегу. Следом за ним на своеобразный мостик ступил и я… Идти твёрдыми и плоскими подошвами да по скользкому стволу дерева, которое чуть толще руки… Да ещё зимой… Притом ночью… И вдобавок над незамерзающей водой… А «Квакер» на голове, тяжёлый нагрудник на, естественно, груди… И Винторез в руках… Это уже такие мелочи…
Однако с противоположного берега сержант Бычков уже тянул ко мне свою руку помощи… И она была совершенно не лишней… Я наконец-то ступил ногой на землю и только теперь понял, как же тяжело мне было перебираться по шаткому мостику… Но млеть от военного счастья было некогда, и следовало поддержать очередного страдальца… Когда половина ядра оказалась на нашей стороне, я подал команду на дальнейшее выдвижение… Головной дозор не должен был уйти от нас слишком далеко…
Через полчаса Бычков добрался уже до Т-образного перекрёстка и тут же доложил мне об этом. Прозвучала команда «Ждать ядро!». Обстановка сложилась так, что мы отстали от своего головного дозора на гораздо большее расстояние, чем следовало.
Я находился в нескольких десятках метров от этого перекрёстка, когда наконец-то заметил в оптику Квакера три белые фигуры, засевшие с оружием на изготовку на другой обочине дороги. Это были наши головные дозорные. Я даже обрадовался, ведь сержант Бычков с двумя молодыми бойцами справились со своей задачей — они не сбились с заданного направления и быстро нашли переправу через канаву, затем без происшествий пересекли заснеженное поле и вышли точно к к Т-образному перекрёстку.
Но нельзя было терять драгоценного времени, поэтому команда на их дальнейшее выдвижение последовала незамедлительно… Дозор сразу же поднялся и направился было дальше по низине между дорогой и вереницей насыпных холмов. Но я его подкорректировал, так как снег там был наверняка глубоким и потому труднопроходимым. Повинуясь этому указанию, дозорные выбрались на асфальт, по которому идти было и легче, и быстрее… И наверняка побезопаснее.
Оставшаяся часть маршрута уже была нам известна и здесь группа вслед за мной заметно ускорила темп передвижения. Ведь эти восемьсот-девятьсот метров асфальтовой дороги к разбомблённому мосту нам следовало пройти очень уж быстрым шагом. Головной дозор опять не подкачал и свернул на грунтовку, ведущую к броду. Вскоре и под моими ногами еле слышно заскрипел слежавшийся песок. Тут нам следовало ускорить шаг ещё больше — ведь асфальтовая дорога, ведущая к мосту была покрыта снегом, а здесь на грунтовке наши белые маскхалаты резко контрастировали с тёмным фоном кустарника, невысоких бугров и бесснежных проталин.
— Малыш, как дела? — прошептал я в микрофон, стараясь дышать и говорить поровнее.
— Нормалёк! — ответили мне из тылового дозора.
Перед этим я несколько раз оглядывался назад, но увидеть рослую фигуру Молоканова мне так и не удалось. Однако теперь всё стало ясно и понятно… Что в замыкании группы дела идут в общем-то неплохо.
— Бычок?!
— Норма!
Головной дозор тоже был в порядке. И я продолжал быстро идти по грунтовке, внимательно отслеживая обстановку вокруг и стараясь не шуметь при ходьбе. Ведь из-за Квакера я не мог смотреть себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на какую-нибудь ветку.
Вот в наушнике прозвучал негромкий доклад старшего головного дозорного о том, что они достигли кромки зарослей у берега реки, после чего получили приказ наблюдать вкруговую… Через пять минут тройка Бычкова по моей команде стала осторожно смещаться вправо на пятьдесят метров, чтобы занять там свои позиции, которые должны были быть самыми крайними по этому флангу… Я уже видел их белые фигуры, мелькающие на тёмном фоне кустарника… Также неплохо слышался хруст и шелест веток… Это тройка Бычкова продиралась сквозь особо густые заросли.
В моей голове уже созрело решение о боевом порядке группы. Тринадцать человек должны были расположиться одним фронтом к реке, равномерно рассредоточившись вдоль пограничной линии между зарослями и галькой… Кустарник здесь рос на невысокой и вытянутой вдоль берега песчаной гряде, со склона которой удобней вести наблюдение и в случае необходимости огонь… А тройке Молоканова следовало занять позиции всё того же тылового дозора, расположившись в полутора десятков метров позади центра ядра… Для них главной задачей являлось наблюдение за местностью в тылу группы, особенно за асфальтовой дорогой и съездом с неё на грунтовку.
