уж дикорастущий полковник Брестлавский, который покружил-покружил ещё над бригадой день — два, сдавая дела и должность, после чего полетел далеко на север… в Тёплый Стан…
Этим же приказом Командующего СКВО со своего насиженного тёпленького местечка турнули и заместителя командира бригады по воспитательной работе с личным составом Генку Болотского, которого в бригадном простонародье именовали Партайгеноссе за его долгую партийную работу, а также Хрюшей за вполне соответствующую данному прозвищу тушку и повадки.
— А за что же их, родимых? — рассмеялся кто-то.
Смещение «особо любимых и почитаемых» младшим офицерским составом начальников вызвало как в бригаде, так и в Ханкалинском батальоне давно ожидаемую радость, чуть ли не ликование… Но истинные причины этих освобождении должностей были далеко небес печальны…
В конце октября в роте молодого пополнения, состоявшей только из новобранцев и командиров отделений из старослужащих, один юный солдатик был убит своим же сержантом, который ударил своего подчинённого в грудь в область сердца… Такое физическое воздействие бывалых срочников в отношении зелёных «духов» с целью их должного «воспитания» встречается крайне часто в доблестных рядах теперь уже Российской армии и в подавляющем своём большинстве имеют менее трагические последствия в виде обычных синяков да кровоподтёков. В данном случае не повезло обоим…
Сначала погиб рядовой… Скорее всего нанесённый ему удар совпал с очередным толчком сердца и оно остановилось… Молодой боец замертво рухнул на пол и его не спасли ни искусственное дыхание, ни непрямой массаж левой грудины. В санчасть его принесли уже мёртвым и в армии стало больше ещё на одну жертву неуставных взаимоотношений среди военнослужащих по призыву. В этот же день арестовали и самого командира отделения, которого затем увезли на гарнизонную гауптвахту для того, чтобы он не смог самовольно покинуть расположение воинской части и тем самым избежать сурового уголовного наказания…
Как и следовало того ожидать, за этот вопиющий случай неуставняка среди подчинённых, который невозможно было скрыть, шерстить бригадное начальство приехали следователи военной прокуратуры, вслед за которыми нагрянули и проверяющие из Штаба Северо-Кавказского военного округа. Несмотря на свои грозные полномочия, вышестоящие посланцы из управления СКВО, по мнению некоторых местных аналитиков, должны были сыграть роль буфера тире парламентёров между провинившимися военными и строгими прокурорами…
Как бы то ни было, но представители надзирающего военно-прокурорского органа и штабные управленцы в течении двух недель устраивали проверки и перепроверки действий должностных лиц, а также следственные действия и оперативные мероприятия среди молодого пополнения и их командиров. Две недели допрашивали и передопрашивали сослуживцев погибшего бойца и убившего его сержанта, а также «недоглядевшего» командира взвода и других взводников, а тем паче самого ротного… Короче говоря, рыли землю так, что бригадные начальники и начальнички имели весьма бледный цвет лица и очень уж опечаленный вид…
Но всё это было днём, то есть на глазах и в присутствии нижестоящих военнослужащих… А поскольку традиции братания двух рядом стоящих ведомств ещё никто не отменял, то к вечеру на близлежащей заимке у небольшого озера исправно топилась банька, а столы ломились от щедрой закуски и не менее обильной выпивки… Там, на лоне природы распаренные и разгорячённые гарнизонно-окружные правоохранители и «военные правонарушители» продолжали свои бурные дискуссии о методах и формах работы по воспитанию всё никак неисчерпаемого в России личного состава, который при каждом подвернувшемся случае так и плодит огромнейшие массы безвольных потерпевших и определённо меньшее количество их мучителей-тиранов-палачей…
Вернее, горячо диспутировали и учили жизни оказавшиеся на коне военно-прокурорские чины, а провинившиеся «школяры» из Штаба СКВО и управления бригады лишь покорно молчали и соглашательски кивали головой, опуская её нарочито всё ниже и ниже…
Проверенная годами и службой тактика оказалась весьма верной и результативной… Прокуроры-то ведь… Они ведь тоже люди и ничто человеческое им не чуждо… Поэтому и не поднялась у них рука вынуть шашку, чтобы отсечь провинившуюся, но уже повинившуюся головушку…
Словом, за эти дни была проделана колоссальнейшая работа: погибший солдатик был отправлен с почётным эскортом домой к ни о чём ещё не подозревающим родителям, незадачливый сержант поехал в дисбат на несколько дополнительных лет, его заплаканные мать с отцом безрадостно сопроводили сына «к новому месту службы», а комбриг и его замполит получили по выговору за плохо налаженную воспитательную работу…
В день отъезда высокой комиссии довольные своей участью бригадные боссы напоследок устроили небольшой фуршет, по окончанию которого они щедро наградили своих весьма благодушных ревизоров памятными сувенирами и маленькими подарками. В заключительных речах ревизоров прозвучали искренние пожелания «учиться военному делу самым что ни на есть настоящим образом»… Желательно без дополнительных жертв со стороны личного состава, ну, и без излишних нервных переживаний старшего командного корпуса… В общем, без создания незапланированных проблем для соответствующего прокурорского реагирования.
Когда закончились ответные здравицы и напутственные речи… Когда насухо иссякли все горячие слёзы и вконец истощились мускульные силы для братских объятий… Когда действительно закончилось всё… Тогда военные прокуроры и просто военные начальники всем скопом отправились на плац, куда на погрузку должны были прибыть несколько УАЗиков для прокуроров и один Урал для «небольших знаков внимания и уважения»…
И в этот самый проникновенный «момент истины»… Вернее, за несколько минут до этого… В казарме первого батальона дембель — сержант подзывает к себе молодого дневального и начинает учить его армейской жизни уже в полном соответствии с новыми и только что утверждёнными правилами…
— Это как же? — спрашивает меня Пуданов.
— А вот так…, -я еле сдерживаю смех в предвкушении нелепо-драматичной и комичной ситуации.
Поскольку бить бойцов в грудь теперь запрещено, то дембель двинул кулаком по подбородку. От такого удара ломается естественно челюсть, причём её обломок пробивает изнутри щёку и вылезает наружу… Сержант сначала ужаснулся от такого зрелища, тут же испугался уже за свою судьбу и сразу же приказал дневальному срочно отправляться в санчасть… Тот в шоковом состоянии перед тем как выйти из казармы, сначала подошёл к большому зеркалу с красной надписью «Заправься!», машинально заправился, чтобы всё строго соответствовало уставу, и только потом вышел наружу. И потопал в медсанчасть…
А чтобы к доктору попасть пострадавшему солдатику нужно было только лишь пересечь бригадный плац, где в это время продолжали стоять прокурорские работники, проверяющие из Штаба СКВО и местные начальники. Уже вдалеке автотранспорт показался и они начали друг с дружкой окончательно прощаться- обниматься, как вдруг видят такую картину…
Мимо них, пытаясь перейти на строевой шаг и не забыв приложить руку к козырьку для отдания чести, как ни в чём не бывало марширует бравый разведчик-спецназовец… Из пробитой щеки на пять сантиметров торчит обломок челюсти с коренными зубами… Кровь хлещет ручьём, а он ещё старается головку приподнять повыше как на параде… Всё-таки ж комбригу и высокому начальству честь отдаёт. Это вам не…
Я постепенно отдышался от смеха и с трудом закончил свой рассказ.
— А проверяющие от этого только лучше увидели солдатские зубки… Они все онемели и только один заплетающимся языком спросил дневального… Мол, куда же ты идешь, касатик? А боец, не останавливаясь, в ответ прошамкал что-то нечленораздельное, но для большей убедительности тряхнул штык-ножом и, перебирая пальчиками, показал в направлении санчасти… Типа, разве не видно, что я — дневальный и сейчас иду на приём к врачу?!..
Тут двое ревизоров спешно догоняют травмированного солдатика и под руки ведут его в медпункт… Ну, чтобы сразу на месте составить протокол и акт обследования потерпевшего… А остальные прокуроры и проверяющие начинают орать в один голос… Это на один крупный залёт они с трудом, но всё-таки смогли закрыть свои полупьяные глазки… А тут ещё и второй неуставняк им подсунули… Из ножен достаются шашки, которые с плеча начинают рубить всё подряд… А на следующий день в бригаду привезли приказ командующего округом и бригадир вместе с замполитом улетели в тёплые края.
