— Обернемся и за пятнадцать минут.
— Пятнадцать минут — значит, пять левов.
— Двигай, двигай!
Чиба неохотно завел мотор, пристань начала отдаляться. Лодочника почему-то начали терзать дурные предчувствия.
— Как делишки? — дружелюбно спросил Петев. — Наживаем капиталец?
— Более-менее. Не жалуюсь.
— А по части прекрасных дам?
— Да ну, что мне от них?
— Но ты же такой богатырь!
— Слушай, а тебе какое до этого дело?
— Насчет этого дела мы и поговорим. — И майор показал служебное удостоверение.
— О чем вы хотите разузнать? — Голое Чибы чуть дрогнул.
— Расскажи-ка мне все об одной твоей зазнобе, американочке.
— Что за американочка?
— Ладно, не разыгрывай, Чиба, дурачка. Недавно ты ее прогуливал, притом дважды. Черноволосая.
— А, эта... будь она неладна... Какая она к черту зазноба! Мужиком оказалась! Мужиком, не сойти мне с этого места!
Генерал Марков, буквально утопающий в бумагах, внимательно рассматривал множество фотографий на своем столе, когда появился запыхавшийся Ковачев.
— Здравия желаю, товарищ генерал. У меня сенсационная новость. Милейшая дочь Ноумена оказалась мужчиной!
— Да что вы такое говорите, товарищ полковник!
— Вы что... не верите? Мне?
— Как я могу вам не верить, когда сей мужчина уже найден!
— Найден?
— Точнее, арестован. Как видите, я в отличие от некоторых других не скрываю от своих коллег разные там эксперименты. Ночью в Софийском аэропорту наши узнали Мишель. Хотя и в мужской одежде. Я ведь не зря подымал всех на ноги. Мишель узнали, когда она оформляла билет в Вену. Паспорт был французский, на имя Жан-Жака Адомара. Поскольку, как и следовало ожидать, месье Адомар закатил скандал, я попросил Консулова подскочить в аэропорт. Он сразу ее узнал.
— Видимо, вы хотели сказать: «его» узнал...
— То, что Консулов узнал не ее, а его, установили уже при обыске. Под предлогом поисков наркотиков пришлось месье Адомара раздеть. Отгадайте, что найдено при обыске? Половина лифчика с бриллиантами. Но, увы, опять подделки. Остается решить, как поступить дальше с новоявленным месье Адомаром.
— Минутку! — оживился Ковачев. — Если не госпожа Мишель и не господин Адомар, то, может быть, это... Коко?
— Ладно, согласен. Назовем его условно Коко. Вопрос в том, везти его сюда, в Варну, или сами отправимся в столицу.
— На мой взгляд, пусть он немного потомится под арестом в Софии. Пусть им пока позанимается Консулов. А скоро, мне кажется, и всю эту свору мы перевезем в Софию.
— Правильно.
— Товарищ генерал, вся эта муть, а особенно расправа с Мелвилл и половина сокровищ, обнаруженная у Мишель, дают нам законные основания задержать и Еремея Ноумена. А главное, сделать обыск в его номере.
— Этим и следует заняться. Берите разрешение у прокурора и действуйте.
Чем располагал полковник Ковачев, когда направлялся обыскивать и арестовывать Еремея Ноумена? Возможно, он был соучастником — притом наверняка косвенным — убийства Мелвилл. Для прямого обвинения оснований было маловато, да и тактически такой ход был сомнителен. Целесообразней нажимать на загадочные перемены пола этого Коко. Главная же цель сегодняшней операции состояла в том, что только при продолжительном и тщательном обыске можно было осуществить достаточно рискованный эксперимент, о котором безуспешно допытывался генерал.
После необходимых приготовлений вся группа подошла к номеру Еремея Ноумена: полковник Ковачев, эксперты, трассологи, фотограф, лейтенант Радков с чемоданом.
Завидя гостей, хозяин хотя и удивился, но особого смущения не выказал.
— На предмет чего столь массовое посещение? — спросил он, когда все уже оказались в комнате.
— Ваша дочь найдена, — вместо ответа сказал Ковачев.
— Где же она? — В голосе Ноумена особенной радости не чувствовалось.
— В тюрьме. В Софии. Поймана при пересечении границы с фальшивым паспортом. А главное, она пыталась контрабандой вывезти огромные ценности.
— Какой фальшивый паспорт? Какие ценности? — тем же тусклым голосом осведомился Ноумен.
— Я убежден, что вы лучше нас информированы в этой области. Надеюсь на ваши правдивые показания. Но для этого у нас еще будет время. А сейчас прежде всего мы произведем тщательный обыск в обоих номерах.
— Но вы уже осматривали...
— Возникли новые отягчающие обстоятельства. Вот санкция прокурора и официальный перевод ее на английский.
Ноумен безразлично посмотрел на бумаги, которые ему протягивал Ковачев, но не взял.
— Значит, арестована... в Софии... а мне даже не позвонила... — бормотал Еремей. — И все же расскажите мне подробности.
— Расскажу, если вам интересно. — Он дал знак приступить к обыску. — Готов ответить на все вопросы, которые вы мне начнете сейчас задавать.
— Какие вопросы?
— Самые разнообразные. Ну, например, уверены ли мы, что арестовали именно вашу дочь. А может, вашего сына? Почему бы вам не спросить?
— Что за намеки?
— Не стесняйтесь, господин Ноумен. Все равно вам придется разговориться. Вот вы не пожелали прочесть текст санкции прокурора, а в нем разрешение не только на обыск, но и на ваш арест.
— Что?! — возмутился старик, но возмущение было явно показным, словно он даже чему-то обрадовался. — На каком основании? Уж не заподозрен ли я в убийстве?
— Кто здесь произнес слово «убийство»? Кое в чем мы вас подозреваем, это правда. Но зачем торопиться?
— Ладно, не буду спорить, — вроде бы примирился с судьбою Еремей Ноумен. — Насильно подчиняюсь, но оставляю за собою право на протест.
XIV. МЫЛО, МЫЛО...
Да, в кусках мыла оказались бриллианты, притом такой величины и чистоты, что ювелиры не осмелились назвать цену даже приблизительно — они впервые в жизни любовались такими сокровищами.
После того, как каждый камешек был взвешен и по всем правилам описан, прежде чем исчезнуть в бронированном банковском сейфе, а у полковника Ковачева осталась всего лишь четвертая копия протокола, пришла пора вызвать на допрос арестованного.
