— Вот почему, — ответила я, убирая лэру в мою супер-сумку, потеплее закуталась в одеяло и уставилась на огонь. Он стал одеваться, но я чувствовала на себе его осуждающий взгляд.
— Что? — раздражённо спросила я, подняв глаза на него.
— Ты здесь теряешь время, вместо того, чтобы добираться до Слезы, — сказал и кинул мне одеяло. Я поймала и, встав, с остервенением стала запихивать его в сумку, висящую на Бесе.
— Извини, что спасла тебе жизнь, — сказала я, оборачиваясь. — Я бы с удовольствием ехала дальше, но, понимаешь ли, там буря, — и, словно подтверждая мои слова, вновь грянул гром, — а по лесу в бурю я шастать не собираюсь. И вообще, я могла бы наплевать на тот сон, но я не наплевала. Я не знаю, куда подевалось моё безразличие, которое был со мною всю мою сознательную жизнь, но я что-то в последнее время его не замечаю. Может, я покажусь излишне циничной, но последние десять лет, за мной никто не гонялся, никто не хотел меня убить, и мне это нравилось, а теперь по моим следам идут те, кому нужна я. Я понимаю, что нужно их опередить, но зачем? Ради мира? А зачем это, если этот мир, ничего не сделал ради меня?
— Тебе жить в этом мире и не только тебе.
— А если я не хочу в нём жить? Вот где собака зарыта. За эти десять лет я побывала во многих злачных местах, откуда не возвращаются, но я жива. Я даже оружия с собой не носила, не считая двух кинжалов, но я жива.
— Ты хочешь сказать, что не кому тебя убить? — холодно процедил он, в упор глядя на меня.
Снова вспышка молнии и глухой раскат грома.
— Можно сказать и так. Не нашлось ещё такого дурака, который бы связался с бывшей ищейкой.
— Считай, что ты его нашла. Ну что, попробуешь умереть? — спросил он, вытягивая клинки и отходя на другой край поляны. Я посмотрела на него и, сняв ножны, встала напротив, скрестив клинки и слегка склонив голову в намёке на поклон. Он усмехнулся, сверкнув белыми клыками, и сделал то же самое. Мы стояли и ждали сигнала, наши сердца стали биться в унисон, звук дождя и треск костра отдалились, ушли за невидимую черту, осталось только биение наших сердец.
Молния озарила наши застывшие фигуры, а потом прокатился раскат грома такой силы, что земля содрогнулась. И мы одновременно бросились навстречу друг другу, вливаясь в хоровод теней от костра и вспышек небесных молний.
Гроза дошла до своего апогея. Молнии сверкали одна за другой, гром гремел, не переставая, костёр почти потух, по поляне прыгали тени, а в воздухе летали мечи, скрещиваясь, расходясь, высекая искры. Мы оба дрались с каким-то особым остервенением, будто оба хотели и выиграть, и проиграть. Бешеный ритм, ещё хуже, чем был тогда в пещере. Хрустальный звон ударов, заглушающий даже раскаты грома, короткие вспышки молний, лишь на мгновение озаряющие наши лица. Я видела всё это словно со стороны и в замедлении. Наблюдала за боем чужими газами. А в памяти всплыли строки:
Жизнь коротка — всего не успеть…
Море ты вброд не перейдёшь…
Боль так сильна, что хочется петь…
Сталь у ножа — острей не найдёшь…
Средство от мук — быстрый удар…
Прочь гоню страх — он не судья…
Это не жизнь — просто кошмар…
Жизнь коротка…
А, с другой стороны, мне нравиться этот мир. За десять лет я видела многое, там были и зависть, и боль, и измена, и предательство, и смерть; но ещё там была и любовь, и преданность, и верность. Там было пение птиц и трещание костра, весёлый смех и радостный плач, там была и есть жизнь….
…но не моя… [4]
Наши клинки со звоном разошлись. Через несколько мгновений мы стояли друг напротив друга с приставленными к горлу лезвиями. Стояли и смотрели в глаза. Как тогда в пещере:
'… Глаза в глаза….
Немая дуэль….'
Я не знаю, что было в моих глазах, но в его я читала понимание. Моя догадка оказалась верной. Он, как и я, искал смерть, скитался, пытаясь её догнать, но вместо этого попросту обгонял её. Он танцевал на грани под бешеный ритм, но не сбивался, как и я. Такое знакомое чувство в таких чужих глазах. Сталь его клинка холодит кожу, дождь перестал, тучи ушли, открыв звёздное небо над нашими головами, раскаты грома доносились откуда-то издалека, костёр затрещал с новой силой, лес наполнился звуками жизни.
Я моргнула и отвела взгляд.
Мы медленно стали опускать оружие. Я хотела отойти, но ноги меня не слушались, и продолжала стоять напротив него. Я кожей чувствовала на себе его изучающий взгляд. Дроу смотрел на меня и пытался понять, я же не решалась поднять глаз.
— Знаешь, — наконец произнёс он. Я удивлённо посмотрела на эльфа, а тот лишь улыбнулся белозубой улыбкой и протянул мне свободную руку, — я думаю, не нужно торопить события. Если мы до сих пор живы, то значит так надо. Подождать смерть мы всегда успеем, а вот догнать жизнь…. Чтобы это сделать, нужно прибавить скорости, ведь мы отстали от неё на много. Не знаю, как тебе, а мне этот поединок помог понять одну очень простую вещь.
— И какую же? — спросила я, не отрывая взгляда от его серьёзных глаз, в которых отражалось пламя костра, и пожимая его руку, она казалась горячей и беспощадно жгла мою кожу.
— Чтобы взлететь — нужно упасть, — я недоумённо покосилась на дроу. — Если хочешь чего-то добиться — соверши противоположное, — произнёс он, не выпуская моей руки, а её жар постепенно передавался моей. Я же обдумывала сказанное. Это так. Один великий полководец однажды сказал: 'хочешь мира — готовься к войне'. Это то же самое. Драться с ним я не хотела, мне нужен союзник, но мы слишком разные, чтоб найти компромисс. А, оказывается, нужно просто побыть врагами, чтобы понять, что не на столько уж мы и разные. Мы даже очень похожи. У нас обоих жизнь пошла наперекосяк из-за Слезы Смерти, мы оба ищем смерть, мы оба изгнанники.
— Скоро рассвет, — сказала я, отпуская его руку и подходя к Бесу. — Нам пора, — на это он только кивнул и, захватив ножны, подошёл ближе.
Через пару минут мы уже мчались по бурелому на встречу солнцу, небо впереди уже светлело и собиралось вспыхнуть жарким пламенем рассвета.
Через полчаса бешеной скачки я успела помянуть всю родню дроу, который запрятал артефакт к верне на рога, всю родню филлиаса, который скакал через четырёхметровые преграды, с такой же лёгкостью, будто это был покосившийся заборчик, и по болоту с кочки на кочку, а также свою родню и себя любимую, потому что согласилась ехать в одном седле с эльфом на филлиасе по короткой дороге. Когда Бес выпрыгнул на поляну и резко затормозил, я просто вылетела из седла и, пролетев пару метров, приземлилась на пятую точку. Оверн с Бесом ещё раз узнали много нового о своей родне. Через двадцать минут у меня закончился словарный запас, и я всё-таки соизволила встать. Эти двое великолепно спелись и во время моего монолога предусмотрительно скрывались за деревьями, а когда я закончила, стали медленно приближаться. Бес, понурив голову, подошёл ко мне и ткнулся в плечо. Я же отмахнулась от него, пообещав, что посажу на травяную диету, и повернулась к дроу. Он с опаской взглянул мне в глаза и стал медленно-медленно пятиться. Я решила ничего ему не делать…. ПОКА! Но, если выживу, то посоветую ему драпать куда подальше и в ближайшие несколько лет просто не попадаться мне на глаза. А сейчас я вопросительно подняла бровь и спросила спокойным голосом:
— Что стоим? Кого ждём? — Оверн удивлённо на меня посмотрел. — Слезу доставать будем или как? — эльф тут же посерьёзнел и подошёл к камню, который лежал посередине поляны. Положил на него руки и, прикрыв глаза, принялся плести заклинание, которое растекалось по камню, излучая лёгкое зеленоватое свечение. Потом он встал, держа руки вытянутыми и ладошками вниз и, переведя дыхание и открыв глаза, закончил ритуал. Камень стал исчезать, а под ним лежал кожаный мешочек, такой, который я
