Едва Панихида скрылась из виду, как дрожь унялась. Наполовину выкопавшиеся зомби и высунувшееся из воды ровное чудище растерянно оглядывались по сторонам.
— Да... — протянула Айви, покачивая головой, — насчет проклятия она, выходит, не соврала. — Девочка была потрясена случившимся едва ли не больше, чем замок. — Но хотелось бы знать, зачем ей понадобилось называться Идой, и все такое.
— Чтобы провести меня и заставить вернуть ее к жизни, — сокрушенно промолвил Джордан. Я никогда не сделал бы этого, будь мне известно, кто она такая.
— Но ведь она явилась сюда четыреста лет назад, когда у тебя не было оживляющего заклятия. Откуда ей было знать, что ты когда-нибудь восстанешь из мертвых? Чего ради она решила стать призраком... Хорошо, пусть она не знала, кем станет, но почему покончила с собой? И именно здесь?
Джордан недоуменно развел руками:
— Боюсь, мне не под силу во всем этом разобраться. Пробудись в ней раскаяние, она могла бы просто- напросто выкопать и собрать вместе мои кости — ведь ей с самого начала было известно, где они захоронены. Но разве заглянешь в душу дочери демонессы — даже если у нее есть душа. Мать Панихиды погубила ее отца, а она пошла дальше. Дважды отняла у меня любовь! Дважды провела меня, как распоследнего дурака! Правду она сказала: каким я был, таким и остался. За четыреста лет ума не прибавилось ни капельки! Поэтому ее жестокая ложь настигнет меня повсюду.
Он уселся на краю моста и уронил голову на руки. Пука подошел к нему, но не решался тревожить, ибо не знал, как утешить несчастного друга. Даже ровное чудище выглядело опечаленным. Все сочувствовали Джордану, возродившемуся к новой жизни лишь для того, чтобы оказаться обманутым так же жестоко, как и в предыдущей.
Айви разделяла его печаль, ведь она сама потеряла близкого друга, паровичка Стэнли, но прежде всего ей хотелось разобраться в случившемся.
— Надо расспросить об этом Хамфгорга, — заявила она.
Джордан не отвечал. Он сидел, тупо уставившись в ров, безучастный ко всему. Обретя новую жизнь, бедняга не знал, что с ней делать.
Айви была наказана за то, что несколько дней назад на пути в Северную деревню влипла в совершенно пустяковые неприятности. На сей раз все обстояло иначе. Воскресение принесло недавнему призраку лишь новые страдания, да вдобавок замок едва не развалился. Айви чувствовала, что за все это ей непременно влетит, но сейчас ее волновало другое. А желанный ответ мог дать только Хамфгорг. Она пересекла мост и побежала по коридорам замка. Там царил полнейший переполох, вызванный сотрясением, и никто не интересовался, куда она спешит и зачем. О том, что будет, когда взрослые выяснят, почему замок Ругна едва не раскатился по камушкам, думать не хотелось. Родители непременно ужучат и учучат ее почище тех страшных жука и щуки, которых едва не напустил на нее головастик. А призраки? Что скажут призраки замка, когда узнают, в какую историю она втянула их сотоварищей?
Подбежав к зеркалу, Айви поспешно вызвала Хамфгорга.
— Только ты можешь мне помочь, — со слезами в голосе заявила она, едва Хамфгорг появился в зеркале. — Ты ведь такой умный. А у меня такие неприятности, такие неприятности...
— Да вовсе я никакой не умный, — проворчал Хамфгорг, по опыту зная, что уж ежели Айви сама называет что-то неприятностями, то это не иначе, как настоящая беда.
— А вот и умный! — воскликнула девочка, и под ее воздействием Хамфгорг мигом поумнел.
Айви поведала ему о случившемся. Он внимательно выслушал ее и, как только она закончила, уверенно заявил:
— Ну, тут все ясно. Дело в том, что... Его ответ привел Айви в восторг.
— Ой, спасибо! — радостно закричала она. — Конечно же, все так и было! Как я только сама не догадалась?
Бегом припустив по коридорам все еще переживавшего недавнее потрясение замка она вернулась к мосту, где в окружении сочувствующей компании лошадей, ровного чудища и нескольких приблудных зомби все в той же горестной позе сидел безутешный Джордан.
— А я знаю почему, а я знаю почему!.. — закричала Айви на бегу.
— Потому что она ненавидела меня и хотела унизить еще раз, — уныло пробормотал варвар.
— А вот и нет! Все потому, что она и в самом деле тебя любила.
— Ничего себе любовь, — проворчал Джордан, не поднимая головы.
— Лучше помолчи и послушай, — строго сказала Айви. — Ты ведь ничегошеньки не смыслишь в женщинах.
— Тут ты в точку попала, — согласился он.
— Так. Начинаем разбираться. Панихида знала правду насчет Иня и Яна? Что две стороны одной и той же личности?
— Надо полагать, знала.
— Значит, она знала, что все зло, присущее Яну, присуще и Иню, только оно не проявляется. Выйдя за Иня, она вышла бы и за Яна, но такой выбор обрек бы замок Ругна на разрушение. Кроме того, она, видимо, знала, что злые чары, предназначенные погубить тебя, исходят и от того, и от другого. Еще вопрос, перемешал заклятия Ян, или они были такими с самого начала. Все состязание представляло собой одну лишь видимость и было затеяно, чтобы получить одобрение короля Громдена. Исход его был предрешен, и Панихида это знала.
— Да, — согласился, поразмыслив, Джордан, — скорее всего так. Знала и помогла им... ему избавиться от меня. Разве это любовь?
— Именно любовь. Слушай внимательно: Она понимала, что стоит Инь-Яну догадаться о ее чувствах к тебе, и он погубит тебя навеки, без всякой надежды на воскрешение. Ведь он был могущественным волшебником, и корона ждала его вне зависимости от исхода мнимого состязания. Он мог сжечь твое тело и бросить пепел в море, или вплавить золу в камни, или... уж он бы нашел, что сделать, чтобы от тебя и духу не осталось. На смерть ты был обречен в любом случае, но смерть смерти рознь — по крайней мере для тебя. Именно потому, что Панихида любила тебя без памяти, ей приходилось прикидываться, будто она тебя ненавидит. Чтобы усыпить его злобные подозрения. Понимаешь?
Джордан кивнул:
— Кажется, кое-что начинаю понимать. Для Инь-Яна я был не более чем инструментом, а, достигнув своего, он избавился бы от меня в любом случае. Но Панихида... Нет, она не должна была поступать так жестоко! Заставить меня полюбить ее, а потом убить собственными руками!
— Да не так все было! — замахала ручками Айви, — вспомни, она пыталась убить тебя с самого начала, когда ни о какой любви не могло быть и речи. Но потом познакомилась с тобой ближе, узнала тебя лучше и в конце концов полюбила, впервые в жизни, до этого она не любила никого, кроме своего отца. Ты доказал ей, что она никакая не демонесса, а самая настоящая женщина, вот почему ей пришлось тебя убить.
— Чего? — ошарашено спросил Джордан. Казалось, это утверждение повергла в недоумение не только его, но и коней, и зомби, и ровное чудище.
Айви поняла, что четкое, ясное и понятное объяснение Хамфгорга в ее пересказе стало каким-то путаным. Пришлось сосредоточиться и начать сначала:
— Слушай, если уж говорить точно, то убила тебя не она, а черное заклятие. Но дело даже не в этом. Как только ты умер, ей необходимо было действовать быстро, пока твоим телом не занялся волшебник. Поэтому она расчленила труп и захоронила обрубки так, чтобы их легко было найти. по приметам. Она надеялась, что сумеет вернуть тебя к жизни после того, как Инь-Ян о тебе забудет. Ей пришлось пойти на жестокую ложь, чтобы уберечь тебя от истинной, невозвратной смерти. Не лгала она волшебнику, когда утверждала, будто ненавидит и презирает тебя. А когда говорила тебе, что любит, это была правда.
— Уж не знаю, что и думать, — с сомнением промолвил Джордан.
— Помнишь, что было, когда ты оказался в ее теле? Ты не мог открыто сказать Пуке правду из-за волшебного меча. Ну? Вот... Панихида оказалась в схожем положении. Даже в худшем, поскольку Инь-Ян был гораздо опаснее любого меча.
Джордан просиял, но в следующий миг помрачнел снова:
— Но она так и не пришла оживить меня.
— Потому что Инь-Ян о тебе не забыл. Это добрые люди доверчивы и отходчивы, а злые все помнят. Их
