Он замер в ожидании. Но ничего не произошло. Чувство тревоги прокатилось судорогой по телу, и стены вздрогнули от рева отчаяния. И, будто услышав призыв, по камням пробежала вибрация. Где-то далеко в глубине что-то хрустнуло и отозвалось в норе мелкой дрожью. С потолка слетели капли и оросили спину. Загораживающий проход шар покатился внутрь, освобождая путь. Лоренц почувствовал, как мощный вихрь энергии просыпается рядом и тянет к себе, увлекая в могучий водоворот таинственных сил. Далее проход расширился и стал гладким, с зеркальным блеском. Стены мерцали фосфорным свечением, а из глубины вырывался длинными языками мягкий зеленый огонь. Лишь слегка оттолкнувшись руками, Бруно заскользил в центр обволакивающего его пламени. Он видел, как на локтях почернела и вздулась лопающимися волдырями кожа, и слетела, обнажая зарождающуюся молодую зеленую ткань. Затем ощущение времени и реальности пространства потеряли для него смысл и значение. Мозг взорвался миллиардами звезд и, оторвавшись, улетел в бездну вселенной. Он вновь парил в бескрайнем космосе, но теперь все было гораздо ярче, мощнее и ближе.
Сколько прошло времени, Бруно не знал, но неожиданно он будто очнулся, осознав, что уже все позади, и он выползает из норы. Все, что ему было нужно, он получил, теперь стадия перерождения подойдет к концу, явив миру совершенное существо, будто бабочку из кокона.
Из зарослей за ним наблюдали десятки глаз, затуманенные благоговейным трепетом. Распластавшись на траве и боясь поднять взгляд, к нему подползали туземцы, имитируя движения явившегося им божества.
Бруно взглянул на них сквозь многогранную сетку разделенных на соты глаз и зашипел, выбросив вперед тонкий раздвоенный язык.
12
На берегу, возле причала из свежеструганных досок, натянув канат, покачивалась резиновая лодка. Двое моряков, ухватившись каждый за свое весло, молча ожидали командира. Кюхельман и старпом тихо разговаривали, стоя у дверей барака.
Уже прошла неделя их жизни на берегу, территория внутри забора приобрела ухоженный вид. Разбитые двери были отремонтированы и усилены. Просевший местами забор выровняли и укрепили, вернув ему былую неприступность.
Чтобы подчеркнуть их замкнутость и самостоятельность, Гюнтер приказал повесить над дверью доставленный с лодки военно-морской флаг. Наученный опытом первого дня их пребывания на острове, он ограничил до минимума общение команды с испанцами, подчинив уклад жизни воинскому распорядку. Часть команды занималась заготовкой продуктов, наведением порядка в бараке и несла вахту. На заднем дворе установили импровизированный разделочный стол, сколоченный из обломков кораблей, и теперь кок Дитрих ежедневно был занят рубкой мяса и ощипыванием кур, отправляя на лодку перегруженные шлюпки с продуктами. Он не побоялся даже сделать небольшую вылазку в джунгли и собрать рядом с поселком несколько мешков кокосовых орехов.
Другая часть команды находилась на лодке, занимаясь проверкой и ремонтом всех механизмов, и ожидала своей очереди сойти на берег. Каждое утро происходила смена, прибывая на трех спасательных лодках к построенному для них испанцами причалу.
Выходить за забор разрешалось только небольшими группами, в светлое время и с разрешения офицера. Исключением был штурман.
Вилли постоянно находил для себя очень важное дело на берегу, и командир с улыбкой, понимая причину его озабоченности, всегда разрешал ему остаться. Осилив с помощью Удо и Кармен довольно сносно испанский язык, Вилли теперь мог выступать посредником. Его посылали к губернатору договариваться о поставках продуктов, и он мог растянуть это дело на несколько часов. Его видели гуляющим с Кармен, но никому и в голову не приходило как-то помешать им встречаться.
Гюнтер собирался отплыть на лодку, оставив за себя старшим Отто. Стоя на пороге барака, они обсуждали последние вопросы перед отбытием командира.
– Эрвин хочет поставить им что-то вроде ветряка и небольшую коптильню, – улыбнувшись, произнес командир.
– Было бы неплохо, – согласился старпом. – Из-за него я не чувствую себя законченным дармоедом.
Главный механик Эрвин Фишер развил на острове бурную деятельность. Увидев здесь огромное поле для технической фантазии, он с головой ушел в заботы: чем бы еще помочь островитянам? Собрав все топоры, он заточил их в мастерской на лодке. Сплел из пожертвованной из ремкомплекта тонкой капроновой нити рыбацкую сеть, чтобы внести разнообразие в рацион местного населения и подводников. Подобно фокуснику, выгреб из кармана горсть болтов и гаек, затем под изумленное гудение испанцев показал, как наворачивать гайку на болт и как крепко можно соединить с их помощью две детали. Дон Диего недоверчиво взял в руку гаечный ключ, с нескольких попыток непослушными пальцами накинул его на гайку и, как ребенок, радостно вскрикнул, когда после нескольких оборотов две стянутые крепкие доски треснули, будто спички. Эрвин хотел еще усовершенствовать пушку на утесе, приспособив ей винт для вертикального наведения и установив прицел, но этому воспротивился командир.
– А еще он просит пару бочек топлива, – продолжил Гюнтер. – Чтобы сделать границу между поселком и джунглями. Говорит, в пропитанной соляркой земле расти ничего не будет несколько лет и отпадет необходимость постоянной вырубки.
– Я не агроном, но мне кажется, в этом есть смысл.
– Отто, ты что, действительно считаешь, что мы здесь пробудем еще несколько лет?
– Не знаю. Сейчас я даже не могу предположить, где искать наш путь домой.
– Да-а… – протянул удрученно Гюнтер. – Раньше твой оптимизм вселял в меня уверенность.
– Мы до сих пор не узнали ничего нового. – Отто пожал плечами. – Я жалею, что тогда на лодке невнимательно слушал Лоренца. Что он там увидел на дне? Возможно, разгадка в этом. Да и где сейчас Лоренц? Может, спросить у губернатора?
– Уже спрашивал. Никто ничего не знает. Лоренц как сквозь землю провалился.
– Хорошо бы поспрашивать туземца. Он единственный, кто не боится ходить в джунгли.
– Поспрашиваем. Обязательно поспрашиваем. Завтра вернусь и поговорю с губернатором. Может, поиск организуем. Хотя уже столько времени прошло.
– Возможно, Лоренц смог бы нам помочь.
– Дон Диего уверен, что его давно уже нет в живых. Но – чего не бывает. Ладно, Отто, я отправляюсь на лодку, а завтра подумаем, что нам делать дальше.
Старпом проводил командира до ворот и вернулся к дверям барака. Когда они разговаривали, Отто показалось, что за дверью кто-то был. Он резко дернул за ручку, но за дверью было пусто.
– Пауль, проснись, наконец! – Клаус безжалостно тряс за плечо друга.
– Клаус, отцепись. Мне сегодня ночью на воротах дежурить.
Но Клаус и не думал уступать. Он перевернул Пауля на спину и, схватив за нос, едва не свернул его, мотая голову друга по соломе и лишая последней надежды еще немного поспать.
– Просыпайся! – Клаус с жаром зашептал в ему в ухо. – Мы с тобой сегодня неплохо повеселимся!
Пауль приподнялся на локтях и с недоумением посмотрел на друга.
– Что ты еще придумал? Может, решил посвататься к донне Деборе и зовешь на свадьбу?
– Ха! Остряк! Есть идея получше. Мы пойдем в их таверну!
Клаус многозначительно подмигнул и указал пальцем в сторону поселка.
– Ты с ума сошел!
– Пауль, все продумано. Я слышал, сегодня за главного на берегу остался старпом, а он нас еще не всех даже в лицо знает. За бараком частокол пониже, подставим бочку и перелезем. Там дальше кусты, нас никто не заметит. Зайдем на пару часиков, промочим горло и назад.
– Даже слушать не хочу. – Пауль отвернулся, уткнувшись носом в солому.
– Я тебя когда-нибудь подводил? – Клаус больно ударил друга в затылок. – Если бы не я, узнал бы ты хоть один кабак в Лорьяне? Ладно, начальство ко мне несправедливо, но почему же ты такая свинья?
Пауль сел и, взглянув в горящие глаза друга, понял, что его уже не остановить. Разве что если связать. Если Клаус почувствовал возможность выпить, то остановить его может только выпивка. Сопротивлялся Пауль уже скорее по инерции.
