сознания. Он лишь успел увидеть, как все, кто находился в центральном посту, взлетели вверх и зависли, прижатые к тубусу перископа и трапу, ведущему в трубу рубки. Затем погас свет и послышался грохот падающих тел. Гюнтер с удивлением почувствовал, что лежит на стене своей каюты. Под локтем явно затрещал закрытый стеклом портрет папы Карла.
Кто-то еще с криком влетел в каюту и, сорвав штору, распластался рядом, разбив вдребезги висевший над умывальником шкаф. Вслед за этим наступила тишина. Кто-то громко застонал, и тут вспыхнул свет. Гюнтер увидел, что под ним действительно борт каюты, а входная дверь теперь превратилась в потолок, и надорванная штора свисает внутрь.
– Доигрались! – сбросив с себя чьи-то ноги, попытался он встать.
Ясно, что лодка лежит на боку. Радовало лишь то, что пока не видно врывающихся внутрь потоков воды.
– Эрвин! Ты где? Нам нужно всплыть. Выкачивай цистерны!
Гюнтер отчетливо представил, как получившая удар от взрыва торпеды лодка, потеряв устойчивость, легла на дно.
Главный механик добрался до висевших теперь над ним вентилей давления и замер.
Затем, повернув к командиру удивленное лицо, он с трудом выдавил из себя:
– Цистерны пусты.
Гюнтер выбрался из каюты и потянулся к перископу, чтобы попытаться точнее определить положение лодки на дне. Благо глубина небольшая и еще можно воспользоваться перископом. Толкнув теперь тубус не вверх, как обычно, а в сторону, он изогнулся, припав к окулярам. Но, успев лишь на секунду прижать глаза к стеклам, он в ужасе отпрянул. Потом осторожно опять уткнулся в тубус и только после этого обессиленно, с бледным как мел лицом оторвал глаза от окуляров. Он был готов увидеть что угодно: вновь стоящие рядом эсминцы или резко изменившуюся погоду и вместо спокойного моря штормовые волны. Но самое удивительное и страшное заключалось в том, что он не увидел самого моря! Не увидел и волн – ни штормовых, ни спокойно убегающих вдаль белых барашков. А увидел он то, от чего у него закипели мозги: вокруг, куда только мог заглянуть глаз перископа, были зеленые деревья и ни капли воды!
Он взял за воротник Герберта и подтолкнул к окулярам:
– Взгляни.
Судя по вытянувшемуся лицу друга, Гюнтер понял, что это не мираж, который грезится только ему одному.
– Может, мы уже давно «того»?
– Сошли с ума? – спросил Герберт. Такая мысль ему понравилась. Она многое объясняла.
– Нет. Может, мы уже на том свете?
– Тогда нам нечего бояться. Мы можем делать что угодно. Ведь попасть дважды сюда невозможно. Гюнтер, выстрели в меня. Наверное, мне ничего не будет? Или мы смело можем открыть люк. Ведь утонуть мы тоже не можем?
– А где Отто?
Они оба уставились на лежавшего в ногах старшего помощника.
– Что с тобой? – Гюнтер опустился на колени, пробуя перевернуть лежащее в неестественной позе тело.
– Голова… – застонал Отто.
– Голова? Да у тебя даже не слетела пилотка!
– А ты, Гюнтер? Разве не слышишь? Эти голоса?
– Голоса? Похоже, что без сотрясения мозга не обошлось. Отто, ты нам нужен. Быстрее приходи в себя. Там в перископе…
– Там суша. Я знаю.
– Ты знаешь?
Потрясенный Гюнтер умолк, наблюдая, как старший помощник пытается встать.
– Прислушайся к себе. Задай себе какой-нибудь вопрос и прислушайся к ответу. – Отто наконец извернулся и навалился спиной на торчавший вверх штурманский стол. – Спроси себя: что с нами или где мы?
– Отто, ты меня пугаешь.
– Не бойся, попробуй. Это странное ощущение.
Гюнтер закрыл глаза и попробовал поставить перед собой вопрос: почему он увидел в перископе деревья?
В тот же миг голова взорвалась яркими вспышками. Закружились незнакомые лица, затем они смазались, и все вокруг заполнил яркий зеленый цвет, сквозь который прорисовывались несколько тонких веток с насаженными на них диковинными листьями.
Гюнтер испуганно тряхнул головой, и видение исчезло.
– Что это было?
– Не знаю. Но ты тоже что-то видел?
– Нет. Просто неприятное ощущение. Отто, что с нами?
– Еще не знаю. Но я уверен, что мы можем смело открыть люк. Мне говорят, что мы в безопасности.
– Тебе говорят?
– Да, Гюнтер, я их слышу.
Отто поднял голову и посмотрел Кюхельману в глаза.
– Не думай, я не сошел с ума. Хотя сначала я тоже так подумал. Удивительное состояние – стоит мне задуматься над каким-нибудь вопросом, как я тут же понимаю, что сделал это зря. Потому что и так знаю ответ. Хотя готов поклясться, что еще минуту назад об этом не имел ни малейшего представления. Странно, что у тебя это не получается.
– Я все-таки позову дока.
– Открывайте люк, капитан. Там вы увидите такое, что забудете, как зовут нашего доктора.
Гюнтер на секунду задумался, затем, решив, что Герберт, наверное, прав – бояться им уже нечего, схватился за ступени трапа и на четвереньках влез в трубу рубки. Отвернув винт на несколько оборотов, он услышал, как зашипело уравнивающееся давление. Неприятно ударило по ушам. Давление воды не позволило бы открыть люк, да и врывающихся внутрь потоков тоже не было видно. Люк с легкостью отошел в сторону. Оказавшись внутри рубки, Гюнтер толкнул вверх боковую дверь и осторожно выглянул наружу. Вокруг был лес. Странный лес. Голые стволы тянулись вверх на тридцатиметровую высоту, а на их вершинах раскидистыми зонтами торчали в стороны изогнутые под тяжестью густых листьев длинные ветви, образуя сплошной купол над лесом. Внизу расстилался сочный зеленый ковер. Кое-где торчали красные пушистые кусты с крупными, величиной с кулак, цветами. Лодка лежала на левом боку. Округлый, успевший обрасти тиной черный борт теперь превратился в палубу. Потрясенный Гюнтер осторожно выбрался на скользкую поверхность. Сзади лязгнул люк, и в проеме рубки показались несколько голов. Бронзовым цветком на длинном валу торчал оголенный винт. Постепенно лодку облепил выбирающийся изнутри экипаж. Но никто не решался спрыгнуть вниз.
Рядом появился Отто.
– Куда нас опять занесло? – шепотом, боясь спугнуть застывшую тишину, спросил Гюнтер.
– Мы все там же и на том же месте. Мы не сдвинулись в сторону даже на метр. Сейчас уместнее вопрос:
– Отто, я вас умоляю, не умничайте! Если что-то знаете, то говорите.
– Капитан, не свалитесь с лодки! Мы за шестьдесят пять миллионов лет до нашего рождения.
На несколько минут Гюнтер потерял дар речи. Так и не сумев оправиться, он растерянно спросил:
– Наверное, после того, как ты узнал, что мы на суше, даже не взглянув в перископ, я должен тебе верить? Но как? С чего ты это взял?
– Я говорил: стоит подумать, как уже знаешь ответ. Попробуй еще раз.
Гюнтер вспомнил неприятное ощущение головокружения, неуместное здесь, на круглом борту лодки.
– Нет. Не могу.
