что сказать. Вдумайся, Гюнтер, в одночасье исчезли сотни видов живых организмов, правивших до этого на Земле больше двухсот миллионов лет! Исчезли динозавры, рептилии, многие виды растений. Исчезло около половины всего, что населяло нашу планету. Но взамен произошел взрыв другой жизни. Появились млекопитающие, первые пресмыкающиеся – змеи, насекомые, а за ними изменился и растительный мир. Посмотри! – Отто указал пальцем на куст с красными бутонами. – Это первые в истории Земли цветы. Им всего несколько тысяч лет. И все это создано ими, потому они и Созидатели. Как хирурги, они отсекали тупиковые виды жизни, а взамен дали возможность родиться новым, более совершенным видам.
– Но ты-то откуда это знаешь?!
– Читал когда-то. Странно, что вспомнил. Наверное, они стимулируют память.
– Я же говорю, что без промывания мозгов не обошлось! Может, ты хочешь сказать, что и люди – это результат их эксперимента?
– Не знаю. Но думаю, что слишком зазнаваться не стоит. Возможно, мы всего лишь отходы их экспериментов.
– Узнать бы, что они собираются делать с нами дальше? На этот вопрос у тебя не появляется ответ?
– Нет… Гюнтер, я потрясен! Я обладаю такими знаниями! Но абсолютно не представляю, что с ними делать. Только бы они не исчезли! Я готов отдать руку, лишь бы это было не минутное откровение! Может, мне все записывать?
– Отто, кому ты собрался все передать? Хотя можешь читать лекции команде. Потому что больше некому. Тебе ведь не говорят, что будет с нами? С каждым разом мы забирались все дальше и дальше. А теперь нас, может, и вовсе отсекут, как ненужный вид. Ты бы спросил их, как они относятся к человечеству в целом?
– Да, да! Капитан, браво! Гюнтер, ты очень точно направил течение мысли, а это важно. Я сейчас говорю с тобой, а в голове будто взорвалась мина! Мне подарили невероятный подарок! – Отто схватил Гюнтера за рукав и с жаром, будто боялся, что сейчас все забудет, торопливо начал рассказывать: – Они не земляне! Они издалека! А еще: мы им интересны. Интересны, потому что их корни тянутся к земноводным, а не так, как у нас, – к млекопитающим. Для них это невероятно. Всегда, во все времена они зорко наблюдали за нашим развитием. Я даже больше тебе скажу, Гюнтер, они брали людей и делали из них себе подобных. Ты только представь, насколько сложно создать полноценный вид для своего общества. Допустим, им нужны подобные особи для полетов в космосе. Для этого их сначала нужно родить, затем вырастить, воспитать. Потратить уйму времени на образование и обучение! Но можно и иначе. Взять набор хромосом и полностью перестроить. Это как разобрать по камню деревенский дом и из освободившихся кирпичей построить храм или дворец султана. Они брали первобытного дикаря, с азартом бегающего с дубиной за мамонтом, перестраивали его молекулярную структуру, доводили до совершенства примитивные мозги – и готово подобное им существо. Вчера он спал в пещере, а сегодня проснулся в космическом корабле. Но и это еще не все. Они постоянно совершенствуются. Совершенствуют не только все вокруг, но и себя. Что такое тело? Это травмы, болезни, старение, наконец, как ни пытайся с ним бороться. И тогда они отказались от слабых звеньев в своем развитии. Они отказались от тел! То, что ты видишь сейчас, парящее у нас над головами, это энергия и разум в чистом виде. Гюнтер, это колоссально и невероятно! Чистые энергия и разум!
Гюнтер вновь подошел к границе купола и, уперевшись руками, пристально всмотрелся в первобытный лес.
– Странно, я не вижу ни одного живого существа. Не покидает чувство театральной постановки с неживыми декорациями.
– Ничего удивительного. Плотность заселения земли еще очень низкая.
– Все равно получается абсурд. Даже я знаю, что первые люди появились около пятидесяти тысяч лет назад. Но тогда Созидатели еще имели форму земноводных и делали из дикарей себе подобных, а гораздо раньше, миллионы лет до этого, они уже имели совершенный бестелесный облик?
– Гюнтер, для них время не является чем-то непреодолимым и постоянным. Они могут передвигаться в нем, как мы передвигаемся по городам. В зависимости от своих потребностей.
– Отто, ты начал говорить, как канцелярский бухгалтер. Что ни слово, то клише или шаблоны.
– Да, почему-то рождаются официальные фразы, будто читаю документы. Самому не нравится.
– Когда я пытался задавать им вопросы, то видел лицо Лоренца. Его исчезновение имеет к ним какое-то отношение?
– Да.
– Что с ним?
– Он погиб.
– Они его…
– Нет. Мы.
– Мы… Да я его не видел с тех пор, как он исчез с лодки!
– Взрыв парохода заставил работать станцию наблюдения, или что-то в этом роде, в чрезвычайном режиме, отбросив во времени себя вместе с нами. Она излучала вокруг волны энергии. И оказавшийся рядом Лоренц попал под ее воздействие. В нем запустился процесс мутации, такой же, как и тот, который делал из дикарей сверхсуществ. Но тогда все происходило под контролем Созидателей. А Лоренц опоздал, и все пошло по непредсказуемому сценарию. Он даже как-то умудрился найти заброшенный шурф изменения и сумел завершить начатую мутацию, но было уже поздно. Он уже был им не нужен.
– Многие твои слова мне непонятны, они как японские иероглифы. Хотя в общих чертах я понял. Непонятно только – при чем здесь мы?
– Лоренц искал их. Он вернулся туда, откуда все началось. Наверное, он бы и сам потихоньку угас в своем одиночестве, но мы ускорили ему этот процесс, сбросив сверху торпеду.
– Отто, ты как сундук с ключами от всех тайн и загадок. Может, тогда скажешь, куда исчез Клаус?
– Нет, не знаю. Пауль сказал же, что была драка.
– Он рассказал, что все было не так, как говорил губернатор, но это не дает ответа – куда он исчез.
Гюнтер вдруг почувствовал, что дышать становится тяжелее. Он с тревогой посмотрел на Отто:
– Ты чувствуешь?
– Да! Они хотят, чтобы мы вернулись в лодку. Нужно срочно вернуть экипаж!
И, не дождавшись, когда командир отдаст приказ, старший помощник бросился вдоль лодки, криками возвращая всех назад.
Через несколько минут люк с лязгом захлопнулся, и Гюнтер поспешил закрутить винт.
– Что дальше?
– Не знаю, – ответил Отто. – Прием окончен. У меня в голове пустота.
21
На этот раз все было иначе. Не было взрывов, потрясающих лодку до последнего болта. Не летали в кубриках ботинки вперемешку с матросами. Палуба вдруг снова стала палубой, а стена в каюте – стеной, и раздавленный портрет Карла Денница поднялся на уровень глаз.
– Что? Опять! – крикнул, не сумев устоять на ногах, Герберт.
Гюнтер удержался на ногах и, переступив через упавшего второго помощника, прильнул к перископу. И, уже не зная, радоваться или удивляться, произнес, не отрывая глаз от искрящейся вокруг пустынной синевы:
– Мы снова в море.
Ворвавшийся воздух наполнил центральный пост запахом соли и свежести. Гюнтер выбрался на мостик и обвел биноклем горизонт, еще раз удостоверившись, что вокруг на несколько миль нет ни единой точки. Судя по повисшему у самого моря солнцу и прохладному, еле ощутимому ветру, сейчас было раннее утро. Оно напомнило Гюнтеру то утро, с которого все и началось. Такой же штиль и застывшее, как гладь пруда, море. И тишина такая, что было слышно, как кто-то поднимается вверх по трапу.
Гюнтер даже посмотрел повнимательнее по курсу – не возникнет ли сейчас на горизонте американский пароход?
Рядом появился Отто.
– Сколько сейчас на хронометре? – спросил его Гюнтер. – Хочу попробовать снять место.
