Число и культура

сообщество журналистов и аналитиков. 'Неблагодарные' восточные немцы, которым в последние годы были сделаны колоссальные финансовые инъекции, показали свои истинные настроения, разочарование контрастом реальности и обещаний (безработица здесь в два раза выше, чем в западных землях и достигает двадцати пяти процентов, экономический подъем, о котором столько говорили в 1990 и в 1994 гг., по- прежнему заставляет себя ждать). Соответственно, помимо традиционных фаворитов всех избирательных кампаний – христианских демократов (ХДС) и социал-демократов (СДПГ), – пятипроцентный барьер удалось преодолеть расценивавшейся как однозначный маргинал наследнице восточногерманских коммунистов, Партии демократического социализма (ПДС), а также националистическому Немецкому народному союзу. Кватерниорная схема налицо. За СДПГ проголосовало 35,9% избирателей, за ХДС – 22,0%, за ПДС – 19,6% и за ННС – 12,9% [453].

Знакомая качественная картина: одной из партий принадлежит абсолютное лидерство, электораты двух других примерно равны между собой, и замыкает список четвертая. Проведем количественное сравнение. Обработка экспериментальных данных проводится по прежней процедуре. Суммарный процент голосов, поданных за четыре партии, составляет 90,4%. Следовательно, для выяснения соотношений этих электоральных групп между собой необходимо воспользоваться переводным коэффициентом 100 / 90,4. Результаты представляем в графической форме:

Рис. 3- 17

Сравнение двух групп цифр позволяет сформулировать несколько выводов. Во-первых, реальные показатели в настоящем случае еще ближе к модельным, чем в предыдущих примерах, что свидетельствует о превалирующей организованности, систематичности коллективных сознания и бессознательного в Германии. Заключение о действенности закономерности двойного золотого сечения и стоящем за ней политическом механизме, по-видимому, не покажется преувеличением. Лишь некритическая приверженность либеральным стереотипам заставила немецких журналистов и политологов повергнуться в состояние, близкое к обмороку, восприняв представшую реальность как признак слабого здравомыслия избирателей на Востоке ('Коричневый рай' озаглавил свою патетическую статью журналист 'Зюддойче цайтунг', начав с риторической фразы: 'Какая коллективная мудрость может заключаться в таком результате выборов?' [431]). Напротив, с точки зрения нашей модели электоральное поведение земли Саксония-Анхальт вполне логично и последовательно (категория мудрости не поддается верификации и подсчету, поэтому оставим ее в распоряжении тех, кто знаком с ней накоротке ).(6) Критерию логичности и последовательности коллективного бессознательного отвечает и количество пришедших на избирательные участки – 36%, 'что считается нормальным для Германии' [79], ср. с 38,2% модели 'неохотной явки', раздел 3.5. Во-вторых, вероятно, настала пора детальнее разобраться в предпосылках партийно-политической кватерниорности как таковой.

Каковы вообще причины возникновения четырехпартийных систем? В разделе 1.4 была предпринята попытка выяснить логическую подоплеку модернистской парадигмы М = 4: основная ответственность за ее утверждение в обществе пала на виртуализацию. Ни один из современных значимых социально-политических процессов не обходится без участия масс-медиа, без их сопровождения события не только неполноценны, но и не оцениваются как реальные, как политически реальные. Обычная бинарная логика (бинарные отношения) n = 2 дополняется третьим элементом (своеобразным 'наблюдателем'), n = 3. Но тогда, если совокупность партий воспринимается в качестве автономной и целостной, то М = 4, см. раздел 1.4. Всякая избирательная кампания – время и место картинных ристалищ, месяцами не покидающих экранов и печатных страниц, отчего в появлении четырехпартийной модели трудно усмотреть что-либо нелогичное и неестественное. Таковы рамочные предпосылки, однако хотелось бы уяснить и более предметные, специфические, поскольку по ряду привходящих обстоятельств кватерниорная схема реализуется в партийно-политической сфере далеко не везде и не всегда.

Напротив, биполярная конструкция: республиканцы и демократы в США, консерваторы и лейбористы Британии, христианские демократы и социал-демократы послевоенной ФРГ, 'правые' и 'левые' во Франции и т.д., – не только признана типичной, но и канонизирована в политических теориях. Коли социуму надлежит делиться согласно политическим предпочтениям,(7) дихотомия действительно наиболее проста и становится первым шагом (ведь речь идет об овладении большинством, т.е. как минимум половиной плюс один голос, следовательно, сил, которые вправе рассчитывать на победу, и должно быть две). Тот же вариант стихийно сложился в СССР периода 'перестройки'. Как только были сняты ограничения на деятельность общественно-политических объединений, в противовес недавнему монополисту КПСС был образован нацеленный на перемены 'Народный фронт', который на первых альтернативных выборах 1989 г. провел изрядное число своих кандидатов в Верховный Совет (а пресса тех лет взапой эксплуатировала интригу титанической битвы 'реформаторов' и 'антиреформаторов'). С 1991 г. эта пара трансформировалась в лагеря 'демократов' и 'патриотов' (соответственно, сторонников президента и Верховного Совета РФ), т.е. бинарность сохранилась. Однако после третьей 'подбифуркации' – событий сентября-декабря 1993 г. в Москве – такое деление утратило адекватность карте общественных предпочтений. После главы 2 нам известно, что третьи бифуркации и 'подбифуркации' создают благоприятную почву для рождения четырехсоставных структур, но небезынтересно взглянуть, как этот процесс развивается на деле.

Как отмечалось, конфронтация 'демократов' и 'патриотов' в новой России привела к вооруженному конфликту, в основном негативно воспринятому населением, дискредитировавшему и тех, и других. На состоявшихся вслед выборах в Государственную Думу (декабрь 1993 г.) лидерство по партийным спискам захватила дотоле никому не известная ЛДПР, подчеркнуто дистанцировавшаяся от обоих недавних властителей душ и умов ('коммунисты и демократы – враги России') и предложившая качественно отличную от них идеологию. Так впервые в стране образовалось второе, независимое политическое измерение, не подстраивающееся к предшествующей линии 'демократы – патриоты' (последний лагерь – главным образом коммунисты), см. выше. Двумерность при сохранении борьбы за большинство, т.е. бинарного принципа, означает М = 2 х 2 = 4. И действительно, на состоявшихся через два года (в декабре 1995 г.) очередных выборах в Думу 5%-й барьер удалось преодолеть четырем партиям и объединениям, отлично укладывавшимся в схему М = 2 х 2.

Вовсе не обязательно, чтобы настоящий паттерн был обязан той паре признаков, которая реализовалась в конкретных условиях тогдашней России ('реформаторы – антиреформаторы', 'демократы – патриоты'), в другой обстановке они могут оказаться совершенно иными. Позже мы убедимся, что не обязательно и формообразующее действие закономерности золотого сечения (двойного золотого сечения). Сам факт двумерности, удвоенной биполярности представляется более общим. Тогда неплохо бы понять его предпосылки. Не претендуя на полный список причин, выскажем несколько вероятных гипотез.

Прежде всего, кватерниорные партийно-политические системы служат немаловажной характеристикой состояния общественного сознания. Оно не поддается редукции до банальной одномерности, дихотомности, а оказывается носителем сразу двух ведущих пар оппозиций.

Во-вторых, в уже рассмотренных случаях – современная Россия, Молдова, бывшая ГДР – мы имели дело с посттоталитарными странами, т.е. находящимися на пути трансформации. В дальнейшем к ним добавится пример постфранкистской Испании. Прошлое нелегко отпускает людей, и в посттоталитарных социумах сосуществуют старое и новое, еще отстутствует консенсус по коренным, наиболее фундаментальным идеологическим вопросам. Специалисты по теории конфликтов утверждают, что тогда начинаются столкновения на почве расхождений не только позитивных интересов (по поводу них в принципе можно прийти к компромиссу), но и базовых ценностей (в последнем случае компромисс невозможен, ибо квалифицируется каждой из сторон как предательство). Согласия не удается добиться как раз по самым актуальным проблемам. Степень различия взглядов столь высока, что ведущие противоборствующие силы приписывают друг другу все смертные грехи и отказывают в самом праве на существование – под знак вопроса поставлены сами основы государства и власти. В чем причины идейной несовместимости старого и нового?

Тоталитарным идеологиям и режимам, несмотря на вхождение в урбанистическую, индустриальную фазу, удалось сохранить целый ряд особенностей из домассовой эпохи, в частности, патернализм (патриархальность), коллективизм, представление о государственной власти как носителе высших ценностей и морали. Конечные основания государства трансцендентны по отношению к частным интересам и индивидам, а коллектив – выше личности (за единственным исключением – харизматического вождя, сменившего в этой функции прежних монархов). Тоталитарная форма легитимации – по существу парафраз древнейшего принципа 'власть – от Бога', где место Бога занимают доктринальные исторические идеалы, высшая финалистская целесообразность – будь то коммунизм, 'Третий рейх' и т.д. 'Нет власти, как не от