отвечать? – Теперь читателя, наверно, трудно сбить с толку: по всей видимости, следует ожидать качественного усиления авторитарных, или тоталитарных, начал.
И действительно, вместо двух сверхдержав остается одна – ср. с однопартийностью в отдельных государствах. С еще недавно авторитетнейшей ООН оказывается возможным уже не считаться – причем, добро бы, если пренебрежение выказывали какие-то маргиналы, но тут подобное “девиационное” поведение – со стороны ведущих и “просвещенных” держав. Центр принятия ключевых для мира решений на глазах перемещается в такой международно нелегитимный орган как “большая семерка” (“семерка с половиной”) плюс, конечно, НАТО – ср. узкий круг “посвященных” советского Политбюро, не обладавшего легитимными государственными полномочиями, однако самые важные решения кристаллизовались как раз в нем, тогда как парламенту (Верховному Совету) оставалось лишь “проштамповывать” то, что прописано до и помимо. Общепризнанное международное право? – В ходе стремительно изменяющихся условий его фундаментальные принципы рушатся один за другим, и становится, скажем, возможной карательная военная акция НАТО против суверенной Югославии. Что-то все это сильно напоминает, не так ли? Продукт третьей бифуркации в мире имеет очевидную склонность к повторению генетических черт режимов, пришедших вместе с третьими революциями в отдельных государствах.
Немаловажен и следующий аспект. В ряде стран революции под соответствующими номерами отнюдь не сразу, не одним скачком добиваются своих актуальных целей, а проходят через четко выраженные этапы. Границы переломов, переходы от одного этапа к другому носят название “подбифуркаций”. Это, полагаю, ясно: в рамках, допустим, третьей бифуркации происходят подбифуркации № 1, №2 и т.д. Так вот, закономерности последовательности подбифуркаций недвусмысленно повторяют таковые для “больших бифуркаций” (подробнее об этом – в книге).
Проиллюстрируем, о чем идет речь. По стопам третьей бифуркации – Великой Октябрьской революции 1917 в России – отнюдь не в одночасье устанавливается классический тоталитарный режим. Для наших целей не требуется изобретений, будем придерживаться того, что в Советском Союзе знали практически все. №1 – период “военного коммунизма”, №2 – НЭП, №3 – “Великий перелом” 1928-29 гг. Вслед именно за третьей подбифуркацией в СССР установилось то, что впоследствии было названо сталинизмом. Тогда как №2, НЭП, как известно, отличался заметным “либеральным” оттенком (разумеется, под однопартийным коммунистическим контролем, ибо рамочная бифуркация – третья по номеру, т.е. тоталитарная). В стране, пусть и в ограниченном объеме, возрождаются частная собственность, свободное предпринимательство, “главный теоретик партии” Н.Бухарин выкидывает лозунг “Обогащайтесь!”. В сфере культуры – одно за другим открываются частные и кооперативные издательства, выпускающие “произвольную”, далеко не всегда пролетарски-правильную литературу, в многочисленных клубах проводятся мероприятия, индифферентные постулатам официальной идеологии. Вторые и третьи подбифуркации очень похожи по смыслу и по характеру на бифуркации с теми же номерами.
Пока мы ничего не сказали о бифуркациях с номерами 1. Сославшись на книгу, на гл.2, ограничимся лишь немногим: первые революции – всегда не вполне последовательные по результатам и/или переменчивые, выглядят на фоне последующих “эклектическими”, смесью разнородных идеологических принципов. Во Франции Великая революция, начавшаяся под знаменами политического освобождения, разрешилась империей. Наполеоновский режим – уже, конечно, не былой феодальный французского королевства, но еще и мало походит на воплощение либеральной модели. В Британии после первой революции установилась диктатура Кромвеля, в Германии последствием революции №1, 1848 г., пусть не мгновенным, становится создание империи Вильгельма, в которой утверждены, однако, определенные политические свободы. В России в ходе революции 1905 г. высочайше дарован “Манифест”, учреждена выборная Государственная Дума, разрешена деятельность партий и общественных объединений, однако позвоночник абсолютизма не переломлен, выборы – сословные, полномочия Думы ограничены, до настоящих свобод еще далеко.
Сходным образом и с первыми подбифуркациями. Скажем, в той же России большевиками проводится политика “военного коммунизма” , но при этом бушует Гражданская война. Какая идеология в целом в стране, в которой дерутся “красные” (большевики, левые эсеры, часть анархистов) с “белыми” (весь спектр от монархистов до правых эсеров), да еще и “зеленые”? – И одна, и другая, и третья, каждой твари по паре. Это ли не эклектика? Когда же Гражданская война завершается, практически сразу вводится НЭП, начинается совсем новый этап.
Если нынешнее мировое сообщество переживает третью в истории политическую бифуркацию, то не проходит ли и оно через подбифуркации, а если да, то какие? Вопрос тем более актуален, что затрагивает любого из нас.
Первым шагом по деконструкции послевоенного (“ялтинского”) биполярного мира послужила горбачевская “перестройка”, сопутствующие энергичные международные инициативы. Двум сверхдержавам, Западу и Востоку, как выяснялось, не обязательно враждовать. Мир в целом един, и идеология в нем должна быть созидательной и единой. Был выдвинут тезис “
Энтузиазм, очарование охватили едва ли не всех, что, впрочем, характерно и для первых больших бифуркаций (ср. ликование французов на развалинах Бастилии 1789 или воодушевление русских, когда был дарован Манифест 1905). Однако СССР, несмотря на добровольные внешнеполитические потери, по-прежнему всеми считается сверхдержавой. Какому идеологическому, политическому статусу отвечает подобное состояние мирового сообщества? – По всей видимости, “межеумочному”. Кем были мы, люди земли, припавшие к чистому роднику идей “общечеловеческого мышления” – либералами, традиционалистами-консерваторами, коммунистами? – Нет, на время мы стали всем вместе и никем в отдельности, ибо привычно “человеческое” лицо мировой демократии срослось с внезапно очеловечившимся лицом коммунизма в некоего странного Януса. “Бархатные” и “поющие” революции протекают в недавних бастионах тоталитаризма, и их никто не подавляет.
Такая эклектика (“каша в головах”), разумеется, долго существовать не могла. Принципиально новая веха, на наш взгляд, была поставлена распадом СССР, один их мировых полюсов внезапно исчез. Практически на всем постсоветском пространстве разражается затяжной экономический кризис, падение чуть не до африканского уровня; самобичевание аборигенов, присущее уже предшествуюшему периоду, достигло по сути истерической стадии: “Мы, русские, – рабы, насильники и убийцы и такими были в веках”. Таким образом, из-под разделения сил в мире был выдернут всякий фундамент, вплоть до морально-идеологического дезавуирования подобного разделения даже в прошлом.
Данный этап – второй по счету, и вопроса, какой же должна быть господствующая идеология в мире теперь уже не стояло: разумеется,
Совершенно очевидно, что и в описанном состоянии было слишком много непоследовательного. Роль единственной (следовательно, типологически авторитарной) руководящей и направляющей политической силы в мире досталась либеральным по своей идеологии странам. Наряду с упоением от торжества, им было, так сказать, неловко брать на себя роль глобального полицейского, тогда как вообще-то, как говорят, “назвался груздем – полезай в кузов”. Сидеть на двух идеологических стульях всегда неудобно, что, кстати, в свое время прекрасно почувствовал Сталин, свернув НЭП и перейдя к “Великому перелому”.
Американцам с их впитанным с молоком матери либеральным сознанием, с сильными изоляционистскими предрассудками достаточно трудно, признаемся, было полностью осознать новейшие мировые реалии и согласиться, без особых смущений, с рядом сторон своей новой объективной функции (звание “мирового жандарма”, согласитесь, не всем приятно носить). Поэтому, для того, чтобы мировому сообществу последовать необходимым законам рационального бессознательного (см. обязательные особенности всех бифуркаций №3), с Америкой просто обязано было случиться нечто столь убедительное, что заставило бы ее отбросить всякие колебания и сомнения, оказавшиеся неуместными в наличных условиях . 11 сентября это, кажется, произошло. Отныне не только в Америке, но практически и никто в мире не нуждается в специальных объяснениях и оправданиях, почему мировые порядки должны сдвинуться к установлению полицейского режима. “Момент истины” наступил, на террор кишащих повсюду тайных и злобных врагов надо ответить своим, прогрессивным террором. Мне представляется
