принятой им аналитической установки, которых, вообще говоря, может быть сколько угодно. Это расхожее место модернистского мировоззрения, и при надлежащем такте обобщенного, абстрактного теоретика удастся ввести внутрь очередной концепции, совершив второй шаг в регрессии 'наблюдателей'(20) . Мы не ставим себе задачи вторгаться в компетенцию физиков и гадать, как именно это корректно осуществить. Для нас важны исключительно числа и, значит, элементарный подсчет: наряду с интеллигибельной 'объективной' реальностью, схватываемой классической физикой и подчиняющейся бинарной логике n = 2, наряду с 'наблюдателем' физики релятивистской, дополнительно появляется модельный 'теоретик', итого n = 4. Следовательно, М = 5.
Эпистемологически это означает еще более кардинальное дистанцирование человека от 'объективной реальности', переход к изучению даже не
Отдельный вопрос, имеет ли практический смысл переходить к конструктивному варианту n = 4, М = 5, а также насколько уверенно человек в состоянии оперировать кватерниорной логикой (n = 4), не утрачивая при этом ощущения целостности материала. Если такой распространенной способности нет, то пятиричная структура (М = 5) либо аутентична для особо 'продвинутых' умов ('эзотерических'), либо же – для большинства остальных – попросту ненадежна, оказываясь 'зыбкой' или рассыпающейся при более пристальном рассмотрении. Прибегнем к помощи иллюстраций.
В 1921 г. математик и лингвист Т.Калуца высказал мысль, что физическое пространство имеет пять измерений (см., напр., [205, c. 26]). Первые четыре из них совпадают с теми, что фигурируют в теории относительности и уравнениях тяготения. Наряду с гравитационными, в ту эпоху были хорошо известны электромагнитные поля, и стремление объединить две разновидности полей в рамках общей теории нашло выражение в присоединении к четырем измерениям еще одного. На вопрос, почему вдоль пятого измерения нет движения, физик О.Клейн отвечал, что это направление компактифицировано, т.е. замкнуто на само себя. Теория Калуцы-Клейна вначале была с энтузиазмом поддержана такими видными учеными как Дирак и Эйнштейн. Пятимерное пространство-время, М = 5, – с искусственно присоединенным дополнительным измерением, вдобавок не вполне равноценным четырем каноническим (компактифицированность) – один из интересных примеров пятиричных структур, который, однако, не устоял в процессе последующего развития науки: со временем в нем разочаровался, в частности, и Эйнштейн. Приведенный образец покажется многим слишком специальным, поэтому обратимся к более известным.
В разделе 1.4.1 упоминалось древнеиндийское ('Веды') и древнегреческое представление о
Полупрозрачный пятый элемент фигурирует и в политических констелляциях. Так, в современном ЕС, наряду с признанной 'большою четверкой' (ФРГ, Франция, Италия и Британия), присутствует еще одна большая страна – Испания. С 38 млн. жителей, она не слишком уступает Франции – 55,1 млн. (1985), Италии – 57 млн. (1984), Великобритании – 56,2 млн. (1983). Площадь территории Испании – 504 700 квадратных километров, лишь немногим меньше, чем у Франции (551 600 км2), и больше, чем у остальных. У Испании великое историческое прошлое, но наличный экономический потенциал не позволяет ей встать вровень с четверкой. Пятый член, если бы его удалось включить в 'клуб элиты', оказался бы не вполне полноценным. Для такого включения, собственно, нет особого стимула. Из двенадцати входивших в ЕС государств на долю ФРГ, Франции, Великобритании, Италии было отведено по 81 месту в Европарламенте, т.е. всего на долю четверки 324. У остальных восьми стран – 194 места. И хотя на Испанию приходилось немногим меньше депутатских мест, чем у каждого члена 'большой четверки', – 60, 'контрольный пакет' был обеспечен и без нее. Аналогичная ситуация с Советом министров иностранных дел: у Германии, Франции, Британии, Италии по 10 голосов, т.е. 40 из 76; Испания с ее 8 голосами по-прежнему – не ключевое звено.
Сходным образом – и в ряде региональных ансамблей. В скандинавский ансамбль входит пять государств – Швеция, Дания, Норвегия, Финляндия и Исландия, – однако малой по населению и объему ВВП Исландии приходится удовлетворяться логическим местом 'остальных', см. раздел 1.4.2.2. В постсоветской Средней Азии – столько же государств: Узбекистан, Казахстан, Киргизстан, Таджикистан и Туркменистан, – но последний сознательно избрал 'нейтральную' в регионе позицию, которой последовательно и придерживается, см. 1.4.2.1. В системе континентальной Азии, наряду с Китаем, Индией, исламским миром, СНГ, присутствует и Индокитай, итого М = 5. При этом Индокитай уступает по экономическому и политическому значению четырем предыдущим и в перспективе, возможно, продемонстрирует большее тяготение к системе морских стран АТР. Как бы то ни было, пятое колесо оказывается если не лишним, то, так сказать, 'запасным' и в настоящем случае. Читатель может вспомнить и о симметричной семантической структуре Европы (раздел 1.4.2.2), каждая из двух половин которой состоит из четырех 'коренных' региональных ансамблей и одного 'пристяжного' ('лимитрофа'), принадлежащего европейской системе как бы 'наполовину'. В последние годы журналисты, по крайней мере российские, все чаще говорят о таком политическом феномене как 'Шанхайская пятерка' (Китай, Россия, Казахстан, Киргизстан, Таджикистан), проводящей регулярные встречи на высшем уровне. Однако значение и устойчивость данного образования вряд ли стоит преувеличивать, его функции сводятся в первую очередь к регулированию пограничных проблем, взаимодействию в борьбе с сепаратизмом, к региональным экономическим проектам, но не находят отчетливого выражения в солидарных политических действиях по отношению к невходящим в группу странам.
Для понимания пятиричного паттерна русскому читателю может помочь и такой политический пример. На президентских выборах в России в июне 1996 г. основными претендентами считались Ельцин, Зюганов, Лебедь, Жириновский, Явлинский (амбиции остальных не относились к серьезным, каждый из них получил на выборах не более 1% голосов). Если Зюганов, Жириновский, Явлинский являлись руководителями парламентских партий (из 'большой четверки'), если Ельцину была обеспечена поддержка парламентской НДР, то движению Лебедя на выборах в Думу в декабре 1995 г. не удалось преодолеть 5%-ный барьер. Благодаря политическим технологиям Кремля, ошеломляющей кампании в масс-медиа, на президентских выборах А.Лебедь неожиданно ворвался в круг канонических четырех. Впрочем, весь век данной пятерки продлился недолго – вплоть до второго тура президентских выборов. Пять лиц нередко фигурируют в еженедельно демонстрируемых по TV текущих политических рейтингах. Трудно избежать впечатления, что подобной структуре удается успешно схватывать зыбкие, быстро преходящие состояния общественного сознания, но, когда доходит до реального дела, она оперативно демонтируется, уходя в тень и забвение.
В нынешнем бундестаге ФРГ представлены пять партий: христианские демократы, СвДП, социал-демократы, 'зеленые', а также ПДС (Партия демократического социализма). Социал-демократы и 'зеленые' образуют правительственную коалицию, христианские демократы и свободные демократы (СвДП) были правящей коалицией накануне, теперь – организованная оппозиция. Наследница СЕПГ из Восточной Германии, ПДС выпадает из основного расклада, не будучи принятой ни в один из альянсов.
Пятый элемент не обязательно ущербен количественно. В джентльменский набор политически наиболее значимых держав и блоков на международной арене обычно включают США (НАФТА), ЕС, Японию, Китай и Россию (СНГ), М = 5. Но, во- первых, ныне Россия, как и всё СНГ, переживает упадок сил и возможностей, т.е. пятерка в значительной мере выглядит как четверка. Во-вторых, когда Россия преодолеет кризис, на позицию 'пятого колеса',
