мнение. Зато, несомненно, каждое их слово подвергалось скрупулезному анализу экспертов спецслужб. Мы, правда, не знаем, что им удалось выжать из интервью Бараева, Абу Бакара, Абу Саида и Хасмамата. Не известно и помогли ли спецслужбам сообщения чеченских сепаратистов на сайтах Интернета. Раз в три- четыре часа в редакцию одного из чеченских порталов звонил Бараев с новыми сообщениями о происходящем в театре. Именно там впервые появилась информация об убийстве Ольги Романовой, официально подтвержденная только через несколько часов.
Чтобы ускорить выполнение своих требований, террористы использовали и самих заложников, и их семьи. Важно было усилить давление на власть.
Во второй половине дня из окруженного театра вышла врач Мария Школьникова с листком бумаги в руке. На нем было обращение заложников к президенту. Скорее всего террористы не принимали участия в его составлении, это была идея самих заключенных. Зато террористы согласились выпустить Школьникову, чтобы она огласила обращение перед камерами. Обращение оказалось пророческим.
«Женщины, мужчины, юноши и дети - мы просим вас принять разумное решение, прекратить военные действия в Чечне. Хватит войны, мы хотим мира. Вы там, наверху, решаете эти вопросы, а мы здесь можем только наблюдать. Сегодня мы оказались в ситуации, когда решаются наши судьбы - жизнь или смерть. У нас есть родители, братья, сестры и дети. Наша жизнь в ваших руках. Просим вас, решите эту проблему мирным путем, иначе прольется слишком много крови».
- Люди, которые там остались, просили меня передать, что они не поддерживают войну в Чечне и не хотят платить за нее своей жизнью, - добавила от себя Школьникова.
Ни президент, ни один из представителей российских властей не отреагировали на обращение и даже его не прокомментировали. Зато представители ФСБ и оперативного штаба стали без конца повторять, что это проявление так называемого стокгольмского синдрома. Как позднее оказалось, это было неправдой, но благодаря этому пропагандистскому трюку удалось успешно нейтрализовать любые обращения и просьбы, направляемые заложниками руководству своей страны. В основном речь шла о призывах не проводить штурм. Стокгольмский синдром, однако, не мог проявиться у родственников заложников, поэтому власти не разрешили провести манифестацию, которую те собирались организовать.
Уже в четверг террористам пришла в голову идея, чтобы родственники заключенных устроили перед театром демонстрацию. Они требовали, чтобы люди, стоящие за оцеплением скандировали «Мир Чечне!» В пятницу под утро, между тремя и шестью часами, заложники начали массово звонить из театра, умоляя, чтобы их близкие организовали манифестацию на Красной площади.
- Заложники звонили, говорили, делайте что хотите, но манифестация на Красной площади должна пройти, иначе нас начнут расстреливать, - рассказывает Ирина Храмцова, дочь Федора, трубача из оркестра. - А если манифестация состоится, они выпустят всех детей, даже пятнадцати- и шестнадцатилетних.
Как рассказывает Ирина, тут же кто-то из живших поблизости побежал домой и притащил рулоны обоев.
- Мы стали писать антивоенные плакаты и транспаранты, - говорит Ирина. - мы были готовы на все, лишь бы выпустили наших близких.
Оказалось, однако, что не так просто организовать манифестацию на Красной площади. Главная площадь России была окружена кордоном милиции. Родственники заложников уговаривали власти дать разрешение, представители власти отвечали, что идет согласование между разными организациями (за Красную площадь отвечает не обычная милиция, и даже не ФСБ, а Федеральная служба охраны), городскими властями и федеральными.
После долгих часов ожидания и отговорок родственники, в конце концов, сами поехали на площадь, чтобы провести манифестацию без всяких разрешений. Около полудня на Васильевском спуске рядом с Кремлем собралось примерно двести пятьдесят человек, были там и журналисты. Демонстрацию, направляющуюся на Красную площадь, встретил четверной кордон милиции. Какой-то полковник повторял в мегафон, что демонстрация нелегальна, и просил разойтись. Поскольку люди не хотели подчиниться, милиция задержала несколько человек, а остальные поняли, что власти не пойдут ни на какие уступки.
К журналистам вышел Владимир Васильев, заместитель министра МВД, который не терпящим возражения тоном сообщил:
- Акции и манифестации, на которые не получено разрешение властей, будут решительно пресекаться. Можете рассматривать это заявление как предупреждение тем горячим головам, которые стремятся породить панику в обществе. В случае подобных акций мы будем действовать жестко, но в границах закона.
Очень скоро выяснилось, почему нет согласия на манифестацию. Заместитель мэра Москвы Валерий Шанцев заявил журналистам, что власти не в силах обеспечить безопасность манифестантов, так как в Москве не хватает милиции. А заместитель премьера Валентина Матвиенко добавила: «Кто может гарантировать, что там, на Красной площади, не дойдет до очередной провокации?» И сказала, что демонстрацию можно организовать в радиусе пятисот метров от Дома культуры, где милиции вполне достаточно.
Однако в разговорах с родственниками заложников высокопоставленные чиновники были более откровенны, чем перед камерами.
Валентина Матвиенко во время встречи с родственниками заложников на вопрос, почему власти не дают согласия на манифестацию на Красной Площади, ответила прямо: «Мы не можем показать, что Россия так слаба».
В том же духе высказался и мэр Москвы Юрий Лужков, который практически в течение всей драмы заложников находился в оперативном штабе - был заместителем начальника штаба и прекрасно отдавал себе отчет в настроениях, царящих в Кремле.
- Мы встали перед выбором: или трагедия смерти всех заложников в результате взрыва, или позор уступок террористам, - заявил уже после штурма московский политик. Дело дошло до штурма, - значит, российским властям легче было смириться с трагедией, чем с унижением.
- Мы весь день пытались получить разрешение на демонстрацию, нас все больше охватывала паника, приближался вечер, - рассказывает Ирина Храмцова. - И тогда в центр пришел Владимир Платонов, председатель Московской городской Думы, и так спокойно говорит: «Не волнуйтесь, мы договоримся с Федеральной службой охраны, организуем эту демонстрацию, что вы так нервничаете?» Родственники ему отвечают: «Вы что, не понимаете, там же наши дети, мужья, как вы можете так говорить. У вас там никого нет!» «Там мои избиратели», - с пафосом ответил Платонов. Все просто потеряли дар речи, а он продолжает: «Ну не будет демонстрации, ну и что? Ничего не случится».
Для заложников проблемы с организацией демонстрации до сегодняшнего дня являются доказательством того, что власти не собирались идти ни на какие уступки. И все ради того, чтобы не показать слабость России. А ведь можно было разыграть это по-другому - в ходе переговоров заставить террористов отпустить всех заложников моложе восемнадцати лет в обмен на разрешение проведения демонстрации.
- Способ спасения заложников подсказывали сами захватчики, - замечает Георгий Васильев, автор мюзикла. - Постепенно выпускали детей, иностранцев, больных и раненых. Если можно было бы потянуть этот процесс, симулировать уступки, а при этом вытащить еще пару человек, всем было бы только лучше.
Однако оперативный штаб и Кремль на это не пошли. Президент не собирался выслушивать обращения заложников и их родственников, они были в меньшинстве. Большинство россиян не желали соглашаться ни на какие уступки террористам. Агентство РБК (Росбизнесконсалтинг) опубликовало 24 октября результаты опроса, проведенного в Интернете. Вопрос звучал так: «Следует ли выполнять требования террористов?» Результаты: 74% - против, 14% - за, 12% - не знаю. В опросе приняли участие 2915 человек.
У террористов в руках был еще один способ давления на власти. Они с самого начала обещали без всяких предварительных условий освободить иностранцев, в том числе и русских с паспортами других государств. По непонятным причинам они, однако, своих обещаний не выполнили. По разным оценкам, в зрительном зале было от семидесяти пяти до ста иностранцев более чем из десяти стран, в большинстве своем граждан СНГ. Уже через несколько часов после захвата театра, когда террористы отделили их от
