— Ныряйте, — мокро прошлепали губы.
— Но мы все еще горим, — сказал Эхс,» — а вода очень опасна для любого пламени. Мы не погибнем?
На воде образовался широкий, покрытый рябью круг. Это, наверное, и был ответ.
— Я попытаюсь, — сказал скелет. — Мне терять нечего.
Огненный скелет бросился в воду, зашипел и исчез.
— Ух ты! — охнул копуша.
И тут же какая-то рыбешка с белой-пребелой чешуей показалась над водой, выпустила изо рта фонтанчик и вновь с плеском погрузилась в озеро.
Эхс вопросительно посмотрел на Чекс.
— Это был Косто?
— Наверное, — ответила она.
— Тогда нам надо за ним, — сказал Эхс и тоже плюхнулся в воду.
Он всем телом почувствовал, что перестал быть пламенем, но в то же время вода окутала его приятной прохладой. Он вдохнул.., вода прошла сквозь жабры. Да, теперь он стал рыбой.
Раздался еще один всплеск, и одной рыбой в озере стало больше. У этой рыбы чешуйки получились коричневые, и вся она была такая крупная, и белые плавники у нее трепетали.., как крылья!
— Привет, Чекс! — по-рыбьи поприветствовала ее рыба Эхс.
— Я не плыву, а будто летаю! — восторженно произнесла рыба Чекс.
— А я как будто оживаю! — подхватила белая рыба Косто, покачивая костистыми плавниками.
Раздался еще один всплеск.
— Будто в мягких облаках тоннель пролагаю! — пропела откуда-то взявшаяся третья рыбешка, толстенькая, с коротенькими плавничками.
Они проплывали царство воды, стараясь держаться на тропе, обозначенной теперь воздушными пузырьками. Проплывали мимо колыхающихся морских водорослей, мимо булькающих подводных источников; проплывали там, где солнце рассыпало искорки по поверхности воды, проплывали по мелководью, где белый песок лежал, похожий на дюны, проплывали на глубине, где дно терялось во мраке неизвестности.
И это в самом деле было похоже на полет, на какой-то воздушный танец. Расправив легкие плавники, Чекс то подплывала к поверхности, то устремлялась вниз. У Эхса раньше никогда не было желания научиться летать, но теперь и он начал постигать всю прелесть полета. Каким же неуклюжим отныне будет ему казаться пеший путь по земле!
К ним старались приблизиться и другие рыбы, среди них были даже очень большие и грозные, но тропа, очевидно заколдованная, держала их на расстоянии.
И вот наконец они достигли противоположной границы воды. Дорогу им преградила новая стена, но она была прозрачная. Казалось, сквозь нее так легко пройти. Просто надо из рыб превратиться…
— О, Прозрачная стихия! — произнес Эхс. — Нам, четверым путешественникам, надо пройти сквозь тебя…
И тут у Эхса перехватило дыхание. Пустота!
Так это же пустота?
— Пустота! — не выдержав, вскрикнул Эхс. — Отсюда никто не в силах выйти!
— Кроме кобылок-страшилок, никто не в силах, — испуганно подтвердила Чекс. — Моя мама однажды оказалась в пустоте, и кобылка-страшилка вынесла ее. В знак благодарности мама отдала ей половинку своей души!
— И мои отец и мать тоже сюда попали. И им тоже пришлось заплатить! Нет, нам не выйти!
— Но вы забываете, что это не настоящая пустота, а гипнотыквенная, то есть снящаяся, — пояснил скелет. — Это сон о пустоте, пугающий спящих точно так же, как сейчас испугал тебя и Чекс.
Но сон, даже самый страшный, легко можно стряхнуть. Стоит открыть глаза или выйти из гипнотыквы…
Чекс кивнула, что для рыбы было довольно крупным достижением.
— Ну что ж, рискнем, — сказала она. — Тропа ведет именно сквозь стену, а на тропе не страшны никакие опасности.
Она старалась говорить убедительно, но при этом, кажется, очень сильно сомневалась.
— Надо рискнуть, — согласился Эхс. — Иначе мы не найдем то, за чем отправились, — направляющее заклинание.
Эхс надеялся, что сейчас его внешний голос звучит тверже, чем внутренний. На самом деле у него от страха подгибались коленки, и это было вдвойне тревожно, если учесть, что никаких коленок у него сейчас не было.
Эхс повторил свое ритуальное обращение, но пустота не ответила. Тогда они решили вот как поступить: взяться за руки, то есть за плавники, и проплыть сквозь прозрачную стену на ту сторону.
Там они, возможно, перестанут быть рыбами и снова превратятся.., может, даже, в самих себя.
…Они летели по воздуху над бескрайней равниной. Вода исчезла, но они так и остались рыбами.
— Кажется, мне по силам превратиться, — сказала Чекс.
И превратилась в кентавра!
Но в кентавра, летящего по воздуху.
— Я могу вновь оказаться на земле, — сказала Чекс.
Не успела сказать, как тут же копытами врезалась в землю.
— Если Чекс смогла, то и мы сможем, — сказал Эхс.
И, действительно, получилось! Даже Костостал прежним, не потеряв ни одной своей косточки.
— Вот бы стать плотским, — мечтательно произнес скелет.
И тут же его желание исполнилось. Из скелета он превратился в живого, упитанного господина, правда, совершенно голого.
— Час от часу не легче, — покосилась на него Чекс. — Что-то становится уж слишком волшебно.
— Очень волшебно, — согласился копуша, превратившись в господина № 2.
— Огонь изменил нас внешне и заставил копушу говорить правильно, но чудеса, оказывается, еще не кончились, — сказала Чекс.
— По-моему, и вы стали говорить лучше, — заметил копуша. — Что до чудес, то мне всегда было интересно, как это людям удается все время ходить на задних лапах.
— И не сгибаться под грузом плоти, — добавил скелет, тут же превратившись в кентавра.
— А как чувствуют себя мужчины? — у самой себя спросила Чекс.., и превратилась в мужчину.
— А не хватит ли баловаться? — вмешался Эхс. — Ведь у нас задание.
И все тут же снова стали похожи на самих себя.
— Поскорее бы найти это самое направляющее заклинание, — вздохнула Чекс. — А то вот так увлечешься превращениями ради превращений, да и останешься здесь навсегда.
— Верно, — согласился копуша и добавил глубокомысленно:
— Есть опасности от тела, а есть от Духа.
Они шли по тропе, которая вела все время куда-то вниз. Сначала вокруг было пусто, но потом начали появляться деревья, поля и заросли.
Чекс вдруг остановилась.
— Не дает мне покоя один вопрос, — сказала она. — Вспомните, как легко мы только что превращались. Превращались в то, во что хотели превратиться. А что, если эти окружающие нас сейчас деревья и поля — тоже плод нашего воображения? Может, ничего этого тут нет, а нам лишь так кажется?
— Можно проверить, — сказал Эхс. — Отвлечемся от пейзажа и подумаем о чем-нибудь другом.
Если этот пейзаж лишь плод нашего воображения, он тут же исчезнет.
И пейзаж действительно исчез.
— Тогда второй вопрос, — продолжила Чекс. — А вдруг и эта тропа тоже существует лишь в нашем воображении?
— Немедленно надо проверить! — вскричал Эхс.
Мысленно сосредоточившись на чем-то ином, все уставились на тропу.
