правителю. Зулг, согласно собственным указам, просто не посмеет лишить меня наследства. Я ведь передам ему главных виновников заговора. Еще раз прости, – неуклюже развела руками Равис. Другого выхода у меня не было.
«Моя дочь», – с некоторым облегчением подумал Мугрид, и это стало его последней мыслью.
– Хинг рассказал, как снять проклятие с племени? – Гзур задал столь важный вопрос лишь утром.
Железнорожники к этому времени добрались до небольшой деревеньки, в которую входить не стали, остановившись на опушке. Всю ночь Остроокий вел людей на северо-запад от столицы. Каждую минуту он ждал сообщения о преследовании, раз за разом отсылая сопровождавшего отряд духа назад. Однако погони не последовало. После того как Вирлен возле Чешуйчатого грота освободил котерзов, карангам пришлось несладко и они сами были вынуждены убегать.
– Нужно выбрать нового вождя – и проклятию конец, – ответил Андрей.
– С помощью топора?
– Да, без него не обойтись, – вздохнул фокусник.
– А ты, я смотрю, и не рад?
«Знал бы, в чем оно заключается, и ты бы не веселился», – мысленно пробурчал Фетров.
– Хочешь, чтобы мы сделали это прямо сейчас?
– А чего откладывать? Чем быстрее исчезнет проклятие, тем лучше. Не зря же я выбирал в поход самых достойных. Наверняка хоть одного из них топор Хинга признает.
– Может, с тебя и начнем?
Пока железнорожники разбивали лагерь, Вирлен с шаманом оказались немного в стороне от остальных. Вероника после пережитых треволнений уснула прямо в телеге, как только повозка перестала трястись.
– Вообще-то я в вожди не собирался, но если топор…
Фетров поискал глазами подходящее для посвящения место. Его внимание привлекло поваленное дерево.
– Пойдем. – Андрей подошел к стволу и аккуратно положил на него оружие. – Скажи, Гзур, каким, по- твоему, должен быть вождь племени?
– Мудрым, смелым, решительным…
– Хинг мне сказал, что в нынешних условиях лидер должен быть готовым к самопожертвованию. Что ты готов сделать ради своих людей?
– Все.
– Тогда возьми топор и отруби себе руку.
– Ты шутишь? Какой смысл себя калечить? С двумя руками я больше пользы могу принести.
– Это не мое условие. – Про себя змеиный король уже считал удары сердца. – Домосед сказал: вождем станет лишь тот, кто не мешкая отрубит себе руку.
Гзур взял оружие, посмотрел на лезвие, глянул на свою ладонь. Шаман непроизвольно вздрогнул, представив процесс посвящения. Затем он все-таки положил левую кисть на ствол.
– Время вышло, – остановил его фокусник. – Ты недостаточно решителен.
– Что значит «вышло»?
– Будущему вождю на размышление дается не больше минуты.
– Но ты же не сказал… – Шаман положил топор.
– Потому, что не должен был. Будем звать следующего?
Фетров постарался отрешиться от жутковатой процедуры посвящения. Он сейчас строго выполнял требования Хинга. И конечно, хотел как можно быстрее с этим закончить.
– Мне тоже нельзя ничего им говорить?
– А ты сам как думаешь?
– Понял.
Ни один из воинов не сумел справиться с заданием. Покалечить себя? На это за отведенные шестьдесят ударов сердца не решился никто.
– Придется нести топор на Зорские болота, – сокрушенно произнес фокусник, хотя внутренне был даже рад, что ему не пришлось становиться свидетелем кровавой сцены.
– Погоди, у нас остался еще один человек, – остановил его Гзур. – Внучок, подойди сюда.
Парнишка охранял сон Вероники. Услышав зов деда, он быстро направился к поваленному дереву.
– Может, не надо? – Андрей выразительно уставился на Остроокого.
– Он тоже железнорожник. И не из худших.
Кровь брызнула в лицо Фетрова на двадцатой секунде.
– Гзур, помоги внуку! – крикнул фокусник.
Лицо у парня стало белее мела, но он не выпускал из другой руки топор. Воины сразу кинулись к соплеменнику и быстро затянули жгут ниже локтя. Шаман начал произносить заживляющее заклинание. Через четверть часа юношу уложили на траву.
– Держи, вождь! – Землянин передал ключ парнишке. – Своим поступком ты снял проклятие со всего племени.
– Правда? – тихо спросил юноша.
– Ты мне не веришь? – улыбнулся землянин.
– Верю.
– Тогда отдыхай.
– Ты же говорил, что ключ тебе еще понадобится. – Шаман остановил змеиного короля в двух шагах от телеги.
– Когда понадобится, я попрошу его у твоего внука. Он ведь все равно пойдет с нами в Гордьеры.
– Конечно.
Шаман накануне ночью узнал, как добраться до пелены мутного страха. Через заключенного в посохе духа он вызвал его туманных собратьев. Сначала те ни в какую не хотели раскрывать свои тайны. И тогда Гзур вдруг запел. Его песня самым невероятным образом повлияла на посох, который на глазах у людей превратился в дымчатое деревце. Духи колючего тумана мгновенно превратились в робких просителей, с вожделением глядя на светящуюся крону. В результате Остроокий выторговал проводника, но лишился посоха.
– Предлагаю хотя бы пару часиков поспать. Честно говоря, я с ног валюсь. – Андрей действительно пошатывался.
– Спасибо тебе за все, что ты для нас сделал.
– Погоди благодарить. А вдруг сегодня вечером у меня ничего не выйдет в этой пелене?
– У тебя все получится, Вирлен.
– Почему ты в этом так уверен?
– Слишком многим это необходимо.
– То есть мне даже волноваться не стоит. Правильно я тебя понимаю?
– Да, Жизнедар.
– Значит, я могу спать со спокойным сердцем. – Фокусник забрался на повозку и пристроился рядом с Вероникой.
Глава 22
В жестких объятиях
Холг взял всего троих охранников, чтобы обойтись без лишних свидетелей. В сопровождающих он был уверен, как в себе, и для этого у гранмага имелись все основания. К примеру, Яролг пять лет назад женился на дочери Холга и почти боготворил тестя, а потому выполнял любые поручения не задумываясь. Толстяк Карм был обязан главе магкона жизнью и при первой возможности не пожалел бы отдать за него свою. А Зорлом, этот невзрачный с виду волшебник, вообще являлся главным советчиком Холга, почти его тенью, и знал обо всех делах магической организации.
«Пока я жив, они слова лишнего не скажут, – размышлял главный волшебник Жарзании. В последние дни его всерьез беспокоила настороженность правителя, который явно недолюбливал магкон. Зулг вряд ли останется доволен тем, что собирался предпринять гранмаг. – Но помешать сейчас он не сможет! И кронмаг, и Базгур, скорее всего, проснулись только после рассвета, на шесть часов позже, чем поступил мой приказ
