– Ну вот вам и новое колесо, – он поднялся, вытирая руки. – Без запаски ездить рискованно. Вы далеко собрались?
– Недалеко, насчет квартиры, – Аврора тяжело вздохнула, – надо что-то решать в конце концов. Лето проходит.
– Вчера во время допроса мы касались разных тем, – сказал Колосов. – Я заметил, что ваш муж особенно болезненно и агрессивно реагирует на ваши денежные и имущественные притязания к нему.
– Мне ничего от него не надо. Я прекращаю все, отзываю иск.
– Ваш муж утверждает, что у вас есть свои средства, вложенные в ресторан «Аль-Магриб», – продолжал Никита, наблюдая за ее реакцией.
– Это не его дело, – отрезала Аврора, – я бога благодарю, что в свое время послушала своих друзей, а не его. Не то вообще сейчас оказалась бы с детьми на улице.
– У вашего мужа в доме проживает какая-то гражданка по имени Полина. Вы такой не знаете?
– У него и раньше каждую неделю была новая «Полина». – Аврора открыла дверь машины и начала вытаскивать расшалившихся детей из салона. – Все. Довольно, наигрались, нарулились, обед давно на столе… Давайте быстренько ноги в руки… Кирюша, прекрати корчить рожи. Зеркало все запомнит… Вы извините, – обернулась она к Колосову, – но мне действительно пора. Спасибо вам за колесо.
– Но это не все, наш разговор не закончен.
– Мне пора ехать, меня ждут. – Аврора явно его отшивала, настойчиво и враждебно. – Вы и так наговорили мне достаточно – век не забуду. Советовали в этот раз уехать, в тот раз быть осторожной… Ладно, буду осторожной… Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. – Она посмотрела на Колосова и гневно воскликнула: – Я надеялась, что хоть после смерти Пети вы упрячете моего рехнувшегося мужа за решетку! Но вы, видно, решили дождаться, когда все-таки он отравит меня!
– Наш разговор не закончен, – сказал Никита, – не стоит кричать на весь двор. Успокойтесь. Я понимаю, каково вам приходится. Каково слышать то, что я сказал. Но вы должны нам поверить – мы стараемся вам помочь.
Она не смотрела на него, потом тихо сказала:
– Простите. Нервы… Мы можем поговорить завтра. Приезжайте, или лучше я сама к вам приеду в милицию – хотите, даже в эти Столбы, как в прошлый раз? В десять – это удобно? Нет, лучше в двенадцать – с утра я сына везу в поликлинику, а оттуда к вам.
– Я хотел бы, чтобы мы вместе прослушали запись допроса вашего мужа, – сказал Колосов на прощанье, – и вы бы пояснили кое-какие вопросы.
Аврора кивнула, взяла за руки детей и повела к подъезду. Глядя ей вслед, Никита был уверен – завтра она приедет. Он и не подозревал, что ничего этого завтра, увы, уже не будет.
Глава 32
Дом мертвеца
Никакого предчувствия не было. Катя впоследствии часто вспоминала тот день и вынуждена была признать: интуиция молчала – предчувствие опасности отсутствовало. Вообще в тот жаркий августовский послеполуденный час время словно остановилось. Из открытого окна доносился шум города, изнывающего от солнца, пыли и смога. В главке был обеденный перерыв. Кате в такую жару есть совершенно не хотелось, и она занималась статьей, но без особого энтузиазма, с ленцой – уличные грабители не особенно вдохновляли полет творческой фантазии. Честно признаться, статейку писали, точнее, набирали на компьютере Катины руки, а мысли ее блуждали вдали от родного кабинета пресс-центра, вдали от раскаленного зноем Никитского переулка.
Зазвонил телефон – длинно, настойчиво.
– Алло, – нехотя отвлеклась Катя.
– Привет, – голос родной и далекий, хрипловатый и не совсем внятный, – точно из гулкой бочки. Сердце Кати радостно забилось – муж Вадим Кравченко, отделенный тысячью километров.
– Вадичка!
– Конечно я, соскучилась, да?
Вопрос был задан так, что Кате сразу стало ясно – звонит ей ее драгоценный снова сильно под мухой.
– Очень соскучилась. Ты когда приедешь?
– Сегодня ночью… точнее, завтра рано, очень рано… самолет прилетит… Ты мой зайчик ненаглядный, Катюшенька… Я тоже соскучился, эти курорты достали уже… Ты что? Катя, ты трубку вешаешь, подожди!
– Нет, это тут помехи на линии! – Как ему только мысль такая могла прийти кощунственная – это после двух недель разлуки?
– Я тебя очень люблю, слышишь? Ты меня понимаешь? Мы с Серегой тут… в баре с-сидим, с морем прощаемся… – Голос Кравченко смахивал на голос пирата, опившегося ромом, – и он тебя тоже любит… Я даже ревную…
– Вадик, во сколько вы прилетаете? – Катя заволновалась не на шутку: они там в баре, надо же! Досидятся, допрощаются с морем до того, что их с Мещерским не пустят в таком виде в самолет. – Вадичка, во сколько ваш рейс прибывает? Номер какой? Я вас встречать приеду!
– А? Что я сказал? – Кравченко обращался к кому-то. – Приедешь встречать? Серега, слышишь? – Голос его спотыкался на каждой букве и вместе с тем торжествовал. – Вот какая у меня жена… хоть ночью, хоть днем приедет ко мне моя птичка… как Василиса… это которая Микулишна… из любой передряги косами вытащит…
– Какой рейс, – надрывалась Катя, – вы куда прилетите, в какой аэропорт – в Шереметьево, Внуково, Домодедово?
