заживала. И врачи тюремной санчасти не возражали, чтобы он принимал участие в следственных действиях.
Катя не могла на него смотреть. Иван тоже отвернулся, прошел метров тридцать вперед по бетонке. Остановился у нависших над дорогой кустов бузины.
– Здесь, – сказал он глухо. – Это здесь произошло. Тут была его машина.
– Внимание, понятых прошу подойти, – Касьянов кивнул оператору, наклонился к Катиному микрофону. – Итак, следственный эксперимент проходит при ясной сухой погоде, видимость удовлетворительная, время московское – девять часов восемнадцать минут. В следственном эксперименте принимают участие…
Катя поправила наушники, чуть отвернулась, полезла в сумку за черными очками – солнце било прямо в глаза. И в этот миг…
Все случилось в считанные доли секунды: солнце, тень, его заслонившая, снова солнце – жгучие лучи – прямо в лицо, чей-то сдавленный вопль, хриплый вздох удивления, лязг металла – хлопнула с силой дверь машины и… крик Колосова: «Все назад! Отпусти его, ну!!»
У кустов бузины, где секунду назад стоял один Иван, теперь были двое: Иван замер, вытянулся в струнку, боясь вздохнуть. А позади него, крепко обхватив его левой рукой за шею, заслоняясь им, точно щитом, стоял Степан Базаров. Он запрокинул брату голову – хрупкая мальчишеская шея, резко выделяющийся кадык. В руке его был нож – знакомая Кате финка, некогда картинно торчавшая острием вверх из пня-жертвенника на Посвящении в Отрадном. Только теперь острие ее было у самого горла Ивана, блестело на солнце…
«НЕТ, – подумала Катя, даже не успев испугаться от неожиданности. – ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Это сон, мы спим все. ТАК НЕ БЫВАЕТ. ОТКУДА ОН ТУТ?!»
Степан, совершенно не похожий на человека в бегах, ночующего в лесу оборотня-психа, поедающего «нетрадиционную пищу», был чисто выбрит и даже не похудел за эти дни, молча смотрел на них, грудь его вздымалась, словно он только что преодолел крутой подъем.
– Будете делать все, как я скажу, – произнес он отчетливо и громко, – не то я его прирежу.
Тут только Катя увидела краем глаза, что начальник отдела убийств целится в Базарова из пистолета. Колосов сделал шаг назад к застывшим на месте, вскинувшим на изготовку автоматы конвойным, между которыми был плотно зажат арестованный.
– Не дури, – хрипло огрызнулся Колосов. – Отпусти брата немедленно, ну!
– Я повторяю еще раз: будете делать, как я скажу, иначе Ванька – труп!
Катя не могла пошевелиться, но так же краем глаза видела: камера работает, снимает все… Иван прерывисто дышал, видно, что ему было больно – хватка у Степки железная, медвежья… И тут она внезапно заметила легкое движение: Степан чуть сдвинул руку, освобождая братугрудь, чтобы…
«Боже, – Катя замерла. – ДА ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ОНИ ВДВОЕМ НА ПАРУ НАС ДУРА…»
Что-то не так в этом захвате заложника, понял наконец и Колосов, но предпринять ничего не успел. Степан опередил все их догадки:
– Димку сюда вперед, без конвоя, ко мне, быстро! – приказал он. – Ты, с пистолетом… Опусти пушку, кому сказал, иначе… – Лезвие его ножа уперлось в кожу под подбородком Ивана: показалась кровь…
«Никита, ЭТО ВСЕ НЕПРАВДА, ОН ЕГО НЕ УБЬЕТ. Они нас так ПОКУПАЮТ…» – мысленно кричала Катя, но так и не раскрыла рта: «Молчи! Молчи, смотри, снимай!»
– Я говорю вам в последний раз: Димку сюда, ко мне. Ты, – Базаров кивнул Колосову, – пушку бро… Нет, не бросай, оружие не бросают, не дрова, чай. Ей вон отдай. Она ни за что в меня не выстрелит, правда, моя дюймовочка? А ты сам веди его сюда. Это не побег, Димка, не надейся. От них, ментов, сбежать можно. От меня, братик мой, не сбежишь.
– Зачем ты это делаешь? – тихо спросил Колосов. Он все еще держал Базарова на прицеле, но Кате было ясно: стрелять в него он не будет, потому что…
– Он сейчас покажет мне и… тебе то, что никогда бы не показал сам.
– Но это же произвол! Вы совершаете самоуправство – уголовное преступление, – тревожно предупредил Степана следователь Касьянов, однако голос и у него был какой-то особенный.
– А ты вообще заткнись. Я еще твои допросы забыть не успел, ну?! – прошипел Степан. – Считаю до трех: раз, два…
Катя вздрогнула: руки ее коснулась холодная сталь. Колосов отдал ей пистолет.
– Никита, это же… Зачем ты идешь у него на поводу?!
– Замолчи! Держи дулом вниз. Он уже на предохранителе! – рявкнул Колосов, кивнул конвою, те вытолкнули Дмитрия вперед. Он был бледен как полотно. По его лицу текли капли пота.
– Ближе, – командовал Степан, зорко следя за всеми их перемещениями. – Еще ближе. Сам стой на месте, Димку спиной ко мне. Быстро.
«Рокировка» произошла в мгновение ока. Ивана оттолкнули в сторону, он приложил тыльную сторону ладони к порезу на горле. Он не произносил ни слова, но Катя видела, что в темных его глазах… торжество победы. А лезвие финки уперлось в глотку Дмитрия.
– Ну-ка пойдем, – тихо прошипел Степан. – Тихо, медленно. И не вздумай выкидывать фокусы у меня. Я же псих ненормальный.
– Степ… я… я не могу… лучше убей меня… – Дмитрий, однако, не просил о пощаде, в голосе его причудливо переплелись мольба и ярость. – Я не могу… убей меня лучше!!
Они были похожи на двух ядовитых змей, свившихся в смертельной схватке. Смотреть на их искаженные лица, такие похожие, как отражения в двойном зеркале, было страшно.
