разочаровываете меня своей неискренностью.
Лаборант облизнул губы. Глаза его подернулись обидчивой влагой. Коваленко за своим столом вытянул шею, прислушиваясь к тону этой странной беседы: «Никита знает, что делает, однако как он чудно с ним говорит. Точно с больным».
– Вы действительно считаете, что… я прав? – прошептал лаборант.
– Да, Женя. После нашего с вами разговора у меня глаза открылись. Я увидел женщин в новом свете. Они точно все феминистки, неспособные составить счастье настоящего мужчины. Я вам даже больше скажу, я достал фотографию любимой мамочки, поставил ее на стол перед собой, потом… Потом мне захотелось проделать то, что в таких случаях
Лаборант залился багровым румянцем.
– И вы не осуждаете меня? – спросил он.
– Нет. Я вас ПОНИМАЮ, Женя. Я вам друг. Видите, как я с вами искренен? – Никита приблизился к нему и положил руку ему на плечо. – Ну же, ответьте мне тем же. Я ведь прошу вашей помощи, ну? Кого вы ждали? Кого вы искали в институте?
– Олега.
– Званцева?
– Да. И Ольгина тоже.
– Зачем они вам потребовались?
Суворов поднял на Колосова глаза. И тому показалось, что вот-вот он услышит от лаборанта нечто очень важное, но… тут скрипнул стул под Коваленко. Суворов вздрогнул и ответил явно не так, как хотел вначале:
– Я думал, что мы вместе вернемся в Новоспасское, одной электричкой.
Момент был явно упущен. Тончайшая нить, протянувшаяся между ними, оборвалась. Колосов мысленно выругался: и вся эта комедия ни к чему оказалась.
Коваленко, воспользовавшись паузой, записал данные лаборанта, предупредив, что в ближайшие дни он не должен покидать территорию базы.
– Теперь можно идти? – спросил Суворов. Колосов молча кивнул. На пороге лаборант обернулся, но ничего не сказал.
– Ну, теперь Мещерского пощиплем? – спросил Коваленко, хищно потягиваясь.
– Нет, сначала я пойду посмотрю, как там с Юзбашевым дела обстоят. Мещерского я допрошу последним.
– А Ольгина, Званцева?
– С этими пусть пока москвичи беседуют. Я с ними хочу встретиться в другой обстановке – на базе.
– Ты его все-таки щадишь, – Коваленко вздохнул. – И чем этот Олег так тебе потрафил?
Никита хмыкнул, вспомнив свою первую встречу со Званцевым – как тот освободил его пораженную экземой руку от перчатки, как это деликатно у него получилось. А потом они пошли к клеткам, и там был этот Хамфри с грязными лапами. Слава Богу, этот жернов с души свалился: обезьяны к убийству Балашовой отношения не имеют. А значит,
– Ты вот рассказывал, этот Званцев изучает какую-то там патологию поведения приматов, – продолжал свою мысль Коваленко. – А знаешь, как в детской присказке? «У кого чего болит, тот о том и говорит». Что – старухи, это не патология разве?
– Я им займусь, когда ситуация окажется более благоприятной. Сейчас тут слишком шумно. Они люди серьезные, Слава, и разговаривать с ними надо серьезно. И знать что спросить. Я пока еще не созрел для этого. Интересного они нам все равно ничего сообщить не могут или не хотят. Иначе Стрельников давно бы с новостями пришел. Он же их допрашивал. А значит – пусть пока живут без моей компании.
– Ну, как знаешь. Ты же у нас командир.
– Это
– Бог в помощь. Ну, куда теперь?
– Ты узнай обстановку, ну общую, у Стрельникова, а я вниз. Там экспертно-криминалистическая лаборатория с Петровки во дворе стоит. Шикарная машинка. А заодно и на местного Тарзана полюбуюсь.
– На кого?
– На Юзбашева. Опять он влип по самые уши.
Кримлаборатория на колесах действительно радовала глаз: иномарка, напичканная самой различной аппаратурой от компьютеров, средств связи и видеокамер до специальной научной техники самого нового поколения. Юзбашев сидел в салоне за неким подобием откидного стола в обществе молоденького сотрудника местного розыска. На столе перед сыщиком лежали два многозначительных бланка: беленький квиточек задержания по 122-й статье и протокол допроса подозреваемого.
– Сейчас следователь прокуратуры подойдет и все оформим, – грозно сулил он Юзбашеву и, увидев Никиту, поднялся. – Вы Колосов из области? Мне начальник сказал. Беседовать будете?
Юзбашев втянул голову в плечи. Лицо его было злым и бледным.
– Я вам сто раз уже повторял: я порезался, вот! – он выбросил вперед правую руку, на кисти которой действительно алел свежий порез. – О стекло! Кровь и попала на брюки. Это моя кровь! Вы что, результату экспертизы не верите?!
– Результат показывает вторую группу, а это кровь потерпевшей, – процедил сыщик. – Вот следователь
