– Морду, что ли, кому надо набить? – Вопрос прозвучал так, что она поняла: то, что она слыхала прежде о байкерах, – правда. И разговор этот надо вести именно так.
– У нас убит ребенок.
Предводитель Иван, Акела – Бог знает, как там его звали, – достал из кармана безрукавки сигарету и зажигалку.
– Ты слышал, что в городе убит ребенок? На свалке убит? – Катя протянула руку ладонью вверх.
Поколебавшись, он отдал ей сигарету, а когда поднес зажигалку, она сломала эту сигарету пополам и бросила в пыль.
– Допустим, мы слышали. Дальше?
– Его звали Стасик Кораблин. А вот его брат, – Катя кивнула на Жукова, – звал его Зеленый. А еще Малек. И вот этот малек хотел, чтобы ты взял его к себе.
– Я?!
– Да. Он мечтал, спал и видел, чтобы его приняли в вашу стаю, чтобы покатали на мотоцикле, чтобы дали порулить. Но ему никто не дал. А потом его убили. Двадцать девять ран ножевых нанесли, выпустили всю кровь. А он был вот такой, – Катя показала рукой от земли, каким был Стасик. – Ну что, дальше? Дальше тебе?
Байкеры загалдели. Кто-то крикнул: «А мы-то тут при чем?»
– Тихо, – предводитель в третий раз усмирил всех крикунов. – Тихо, я сказал.
– А мне сказали, – Катя выпрямилась, – что ты и говорить-то со мной не станешь.
– Мы уже говорим. А почему тебе так сказали?
– Потому что вы – Свободный Народ. А Свободному Народу не черта слушать чужих. И Акела так говорит.
Предводитель медленно перекинул ногу через руль. Поднялся. Он был чуть ниже Кати. Немного – на полпальца всего.
– Пойдем, – сказал он и начал спускаться по отлогому откосу к реке.
Потом они стояли у самой воды.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Екатерина.
– Зря ты, Екатерина, это все…
– Что?
– Все, – он пожал плечами. – Вот это самое.
– Может быть. Наверное. – Катя смотрела на реку.
– Почему ты ко мне-то…
– Обратилась? Потому что знаю: ты – это ты. И они, твои стайники, или как там у вас, тоже это знают.
– Но мне ничего не известно. Про Зеленого. Жуки вон больше порассказать могут.
– Они не хотят. Все вы не хотите.
– Да я не знаю ничего! – Он снова полез за сигаретами, не нашел и только похлопал по карманам безрукавки.
– А мне все равно больше не к кому обращаться. Стасика нашли на свалке. Он пришел, или его привезли туда. Никто не видел, что там произошло. И потом шел дождь… проливной… Мне просто не к кому больше идти.
– Но почему ко мне? Ты меня даже не знаешь.
Катя окинула его взглядом.
– Не знаю почему. Но мне показалось, – она готовилась сказать то, что хотел, должен был хотеть услышать тот, кто вбил себе в голову, что он похож на героя «Бойцовской рыбки», и всеми силами старался не разочаровать других в этом обманчивом сходстве, – когда я услышала про Свободный Народ, я и действительно подумала…
– Что?
– Что вы – Свободный Народ.
Байкер усмехнулся.
– От этого, – он сунул руку в карман и вынул пригоршню мелочи, – да. Не могу, к сожалению, сделать красивый жест и порвать, как пижон, пополам сто баксов – нету таких денег. Но в пределах суммы… – он царским жестом швырнул мелочь в реку. – От этого дерьма я и они свободны. Точнее, пытаемся быть свободными. Но от другого – нет.
– От чего?
Он снова усмехнулся.
– Значит, ты хочешь, чтобы я тебя защищал?
– Да.
