– Ну зачем ты так? А если бы ты его покалечил, если бы убил, что тогда?
– Не беспокойся. Семь потов сойдет, прежде чем такой ублюдок издохнет. Да не волнуйся ты, жив- здоров он. Не кашляет.
– Никита, кто он такой? Ты что, его знаешь?
Колосов устало закрыл глаза.
– Ищенков Владимир Анатольевич, 1958 года рождения, русский, уроженец города Жуковского, в 80-м окончил Московский институт физкультуры, работал тренером по спортивной гребле в Лазаревской под Сочи, затем вернулся в Москву, преподавал спортивную подготовку студентам сначала в Бауманском, затем в юношеской спортивной школе «Олимпионик» Центрального муниципального округа. Холост, близких родственников в Москве нет. Мать проживает в городе Жуковском. Ну, что тебе еще сказать? Кличка его Ящер.
– Он же не судим, ведь не судим, нет? Почему же у него такая чудная кличка? – спросила Катя. Ее насторожило, что Колосов так отбарабанил ей анкетные данные Ищенкова. Выходит, чтобы так их запомнить, у него действительно имелись веские основания.
– А это не урки ему ее дали, ты не думай, – криво усмехнулся Колосов. – Пацаны в спортшколе, ученики его.
– Почему? – Катя вся обратилась в слух.
– Помнишь, в марте прошлого года в Сахарове в подвале дома мальчика задушенного нашли. Да ты ни черта не помнишь, наверное!
– Я помню, – отрезала Катя. – Потом в Красноармейске было подобное убийство. Труп мальчика одиннадцати лет в подвале местного клуба нашли во время дискотеки. Я к тебе три месяца по этому делу ходила. Ты заладил как попугай: «ведем розыски». Но вы тогда это дело так и не раскрыли, между прочим.
Колосов посмотрел на нее. Она быстро потупилась: нечего снова бесить его.
– Не раскрыли. Ладно, пусть. – Колосов провел по лицу рукой. – Я в тот клуб поселковый, в подвал, лично выезжал. Ребенку в рот битого бутылочного стекла набили. А при вскрытии в прямой кишке осколок горла пивной бутылки был обнаружен.
Катя похолодела. Таких подробностей она не знала.
– Сначала все и правда глухо было, – продолжил Колосов. – Потом по сахаровскому эпизоду пошла информация, что первую жертву, мальчика, пацаны местные вроде за несколько часов до его смерти видели на станции в компании взрослого у игровых автоматов. Фоторобот мы его составили. Весьма приблизительный – дети ж, сама знаешь, как с ними… Кроме фото, сначала вообще ничего не было, ну, начали работать с этим. Ориентировались по приметам. В результате после всех перетрясок, выборок, отсева, после пяти месяцев работы пятеро в нашем списке подходящих кандидатур всего осталось. Один местный, житель Красноармейска, остальные – москвичи. Все в разное время бывали и в Сахарове, и в Красноармейске. Как они потом объясняли, по своим делам.
– А что Ящер говорил? – Катя, произнеся кличку, поняла, что теперь именно так и она начнет именовать за глаза клиента Юлии Павловны.
– Якобы в Сахарово приезжал к бабе своей знакомой. А в Красноармейск на оптовую ярмарку за стройматериалами – квартиру-де он ремонтирует. Машина у него по доверенности. «Жигуль», «девятка» синяя, ну и все такое. Мы его и эту четверку по датам прогнали: ни у Ищенкова, ни у остальных твердого алиби на момент совершения убийств не оказалось.
– А кто были остальные ваши подозреваемые?
– Один врач местный из Красноармейска, второй москвич – владелец ателье модной одежды на Соколе, и два шизоида – этих мы по нашей спецкартотеке вычисляли. По склонности к половым перверсиям.
– Но почему вы все же Ящером заинтересовались? И откуда у него кличка такая?
– Справки о нем, как и о других, начали наводить, ну, как обычно. – Колосов цедил слова словно бы нехотя. – В том числе и среди преподавателей, и учеников спортшколы. «Олимпионик» этот коммерческим юношеским оздоровительным центром оказался, платным. Дети небедных родителей его посещали. Полный набор там развлечений – от дайвинга и тенниса до восточных единоборств. Ищенков тренажерным залом там в то время заведовал. Нареканий среди коллег вроде не было. А вот как с ребятишками стали толковать, так и выплыла эта кличка Ящер.
– Он что, к ученикам приставал? – прямо спросила Катя.
– Нет. Напрямую нет, никогда. Но… боль, говорили пацаны, любил причинять.
– То есть? Бил, что ли?
– Он раньше секцией рукопашного боя заведовал. Он, видишь ли, у нас на все руки мастер. – Колосов недобро усмехнулся. – Тренировал пацанов. Тренировочки, приемчики там… И вроде бы, по слухам, где надо и не надо боль учил пацанов превозмогать – терпите, мол, тяжело в учении, легко в бою. Другие тренеры подобные болевые моменты из тренировок с детьми всегда исключали, да и инструкцией это запрещено. А он, наоборот, допускал и поощрял даже. Сядет себе и смотрит, даже подбадривает. До первой кровянки, в общем… И еще деталь: обычно в таких заведениях тренер для мальчишек – кумир, подражают ему во всем. А этого ненавидели и боялись, Ящером прозвали за его фокусы. Потом, видно, кто-то не выдержал, хотя у них там жесткая круговая порука, нажаловался родителям. Те к директору. Ну, Ищенкова и убрали от скандала подальше в тренажерный зал. Но ведь не уволили же! Все это так и осталось на уровне слухов. И с женщинами он тоже вроде… неадекватен. – Колосов скривил губы. – Одну его прежнюю знакомую по Жуковскому Колька Басов (это был старший оперуполномоченный отдела убийств) разговорил. Сейчас она замужем давно, мать семейства. А про Ящера вспомнить без дрожи не может: садист, говорит, поганый, скотина, хуже фашиста.
– И это что, все основания, по которым вы подозревали его в убийствах детей? – спросила Катя.
– Мало? Их пятеро у нас было таких. И у каждого ублюдка своя отдельная история.
– Ну и? И что дальше? Почему он так тебя ненавидит?
