У меня дома гораздо лучше…
Стиль…
Я сама… сама выбирала и поэтому так все это люблю…
А туда, несмотря на дешевое постельное белье, я все равно вернусь.
Этот новоиорданский медведь обозвал меня поверхностной особой…
Сон пришел неслышно, как вор. И украл Катю.
Наутро выспавшаяся, свежая как огурчик, розовая и живая как ртуть, она уже караулила у дверей приемной шефа криминальной полиции полковника Гущина в ожидании, когда у него кончится оперативка.
План созрел как-то сам собой, как яблоко на ветке, и Кате не терпелось этот свой план огласить.
– Федор Матвеевич, доброе утро! Я должна вам сказать – мне надо вернуться туда, в Новый Иордан.
– Ты же только вчера вернулась оттуда, – после оперативки и совещания у начальника главка полковник Гущин не всегда являл хорошее настроение. – Облажалась там прокуратура по полной – и попа они фантазера отпустили, и этого своего прежнего подозреваемого Султанова. Вот что бывает, когда они автономно работают, без поддержки нашего угро.
– Руслана Султанова отпустили?
– Под залог. Вчера вечером нагрянули его адвокаты, которых ему отец нанял. А до этого с утра община кавказская на митинг собралась у отдела. А ведь уже весной был инцидент – драка в общественном месте. Так что прокуратура посоветовалась сама с собой без нашего участия и решила не усугублять ситуацию. Султанова как с экспертизы привезли, так и выпустили под залог в миллион рублей. Я не против такой меры пресечения, не подумай, что я ретроград какой-то, бармалей, но для суда выпуск обвиняемого под залог всегда – сигнал. Те, мол, кто расследует – сами не уверены.
– Там пока ни в чем нельзя быть уверенным, Федор Матвеевич, – выпалила Катя. – Помогите мне, устройте мне туда командировку – в район. Мой шеф так меня не отпустит. Это дело ни в виде очерка, ни как репортаж с места событий подать в прессе нельзя, потому что там одно из действующих лиц священник. С точки зрения моего начальника это бесперспективная поездка для криминального обозревателя, раз писать нельзя. Но это дело… Федор Матвеевич, я когда-нибудь ошибалась, скажите мне?
– Много раз, – полковник Гущин усмехнулся.
– Пусть, но вы мне все равно верите. Это дело стоит раскрыть, понимаете?
Гущин стал серьезен.
– Женщина молодая убита, мы обязаны найти ее убийцу.
– Там еще две жертвы в Ордынском лесу, – сказала Катя. – Федор Матвеевич, пожалуйста, поговорите с моим шефом. Мне нужна туда командировка. А ваш Федя станет мне там помогать.
Ой, что случилось со старым лысым полковником Гущиным! Он вспыхнул как девушка.
– Ты это, Екатерина, если догадываешься о чем, языком тут в главке не трепи.
– Не буду, могила. Но вы поговорите с начальником пресс-службы?
– Ладно, сейчас позвоню.
– И вы поможете мне в случае чего здесь?
Гущин кивнул.
– Тогда у меня сразу к вам просьба: пусть розыск проверит через налоговую службу, что за фирма спонсировала строительство церкви в Новом Иордане. Есть информация, что они делали это конкретно для отца Лаврентия. Это странно. Откуда такая целевая благотворительность?
– Поп невиновен. Какая разница, кто строил ему церковь? Ладно, раз просишь, проверим. Где ты там остановишься? Комнату, что ли, снимешь?
– В гостинице, Федя меня туда снова устроит. Он очень мил и гостеприимен. И у него там тьма родственников. В основном женщины.
– Для кого бабы – мед, для кого-погибель, – печально-философски изрек Гущин. – Пригляди за ним там. Самое главное, чтоб ему оружие никакое в руки не попадало.
Оставив шефа криминальной полиции утрясать вопрос с начальником пресс-центра о грядущей командировке, Катя, чрезвычайно довольная собой, решила разыскать по телефону эксперта-криминалиста Сивакова. И нашла его в лаборатории ЭКУ.
– Не дадите мне консультацию небольшую по новоиорданскому случаю? – спросила Катя.
– Тебе это дело еще не надоело? По-моему, это в перспективе – висяк, – Сиваков никогда не отличался излишним оптимизмом. – Раз нужна консультация – приезжай.
И Катя навострила лыжи в лабораторию экспертно-криминалистического управления на улицу Расплетина.
Сивакова она нашла в огромном кабинете, сплошь заставленном какой-то аппаратурой совершенно космического вида. Эксперт притулился за маленьким столиком у окна с ноутбуком. Глядел на монитор скептически и то и дело недовольно морщился.
– Новую программу запускаем, идентификации неопознанных трупов, – сообщил он Кате. – Работает, работает, потом сбой, зависает. Импортная, я вот заметил, у нас тут все сначала не так, особенно с компьютерами, черти их раздери. Место, что ли, такое? Надо программистов вызывать, налаживать. В прошлом году одна фирма тоже систему поиска тут у нас до ума доводила. «Веста-холдинг» – ребята- программисты, всем по двадцать, а я перед ними – школяр. Мало что голова вон вся седая.
– Я к вам тоже по поводу неопознанных тел, тех, что из Ордынского леса, – сказала Катя. – Вы сказали – о них речь впереди. Я думаю, сейчас самое время. Не поделитесь подробностями?
– Так они все в деле там, в Новом Иордане.
– Следователь меня лишь с делом Марии Шелест ознакомил.
– Подробностей мало. Два трупа, сильно обгоревших, частично обугленных. Жертвы – мужчина и женщина, возраст от двадцати пяти до сорока пяти лет. Из одежды сохранились остатки джинсов – оба их носили – и спортивные кроссовки сорок третьего и тридцать восьмого размеров. Анализ крови из полости сердца показал отсутствие карбоксигемоглобина, а это значит, что причина смерти не отравление окисью углерода – удушение дымом и ожоги. Обе жертвы были уже мертвы, когда их бросили в костер. Там также обнаружены следы бензина. То есть мы имеем дело с попыткой уничтожить трупы. Все бы там сгорело за ночь, если бы не ливень.
– Их обнаружили в лесу, не так уж далеко от дороги, да? – спросила Катя. – Понимаете, я ездила на место, но уже смеркаться тогда начало, и я не пошла туда, где было кострище. Я хочу туда вернуться.
Сиваков встал и подошел к другому компьютеру, включил. Нажал какую-то кнопку, и жалюзи на окнах плавно опустились, свет в кабинете погас, а на противоположной стене зажглась плазменная панель. Катя увидела схему местности.
– Вот шоссе, вот просека, вот ЛЭП, тут проселочная дорога к железнодорожному переезду. А кругом лес на несколько километров. Большой лесной массив, очень большой. Вот здесь – место происшествия.
Катя смотрела на схему – нет, так не пойдет, карты, топография – ее самое слабое место.
– Сделайте мне распечатку, пожалуйста, – попросила она. – Железнодорожный переезд, это ведь возле Гнилого пруда, того самого. А эта схема у вас есть?
На мониторе возникла новая карта местности.
– Расстояния приличные, без машины никак не обойтись, – изрек Сиваков. – Каким способом эти несчастные были убиты, пока установить можно лишь приблизительно. У мужчины отметины на костях в области грудины, возможно, следы лезвия, но труп очень сильно обгорел. Личности тоже пока еще не установлены. Одно ясно – это не местные жители, этих давно бы хватились.
– Дачники, грибники?
– Грибам еще не сезон, дачников-москвичей тоже бы хватились. На бомжей они не похожи, судя по обуви. У мужчины кроссовки фирмы Lacoste, причем малоношеные.
– Их убили в тот же вечер, что и Марию Шелест, да?
– Да, и что это, по-твоему, значит?
– Почему эти дела не объединены? – спросила Катя.
– Будь ты сама следователем, ты бы их объединила, основываясь лишь на факте времени смерти?
– Нет, я понимаю, что этого мало. Но один человек, – местный, сказал мне, что там у них, в Новом
