своим стопам, только меня туда не приняли, – скромно доложил он.
Снова послышался гул винтов – вертолет «Ми-8» кружил над Ордынским лесом.
Глава 22
Наброски к проповеди о вреде алкоголизма
В доме возле церкви в угловой комнате, несмотря на ясное солнечное утро, окно плотно зашторено. В комнате горит лампа на письменном столе и открыт ноутбук.
На экране набран текст. Отец Лаврентий в футболке и черных брюках сидит в кресле, отвернувшись от своего компьютера. По его лицу, по мешкам под глазами можно догадаться, что он в эту ночь спать не ложился. Кроме письменного стола, в комнате книжные стеллажи, на которых уместилась лишь малая часть домашней библиотеки рода Тихвинских – большая часть отцовского собрания осталась в доме в лавре, в Сергиевом Посаде, где живет теперь старшая сестра с мужем-протоиереем, преподавателем в семинарии.
Текст на экране компьютера набран крупным шрифтом.
«Начать с подходящей цитаты из Св. Писания.
В этот день, когда после столь долгого ожидания и тягот строительства церковь в Новом Иордане наконец-то открыла свои двери, мы, собравшиеся здесь, – о чем же самом наболевшем мы поговорим в первую очередь? Я долго думал, братья и сестры, и выбирал тему для первой проповеди.
Супружеская неверность…
Разводы…
Дефицит доброты и милосердия в обществе…
Зависть, корысть…
Пьянство…
Все как-то банально звучит, да? И это вы много раз уже слышали, и это набило оскомину.
Я не буду повторять, что алкоголизм, пьянство – грех. Что человеку, созданному по образу и подобию бога, не пристало напиваться, уподобляясь скоту. Я расскажу вам одну историю. Не притчу библейскую – историю, происшедшую с пьяными молодыми людьми, с реальными пацанами, похожими на тех, которых вы, быть может, встречали – на улице, в магазине, в автобусе.
Дело происходило на студенческой вечеринке на Хеллоуин, этот иностранный, разнузданный, языческий, не признаваемый церковью, но, увы, популярный среди нынешней молодежи праздник. Из общаги все – ряженные кто во что, кто в мертвецов ходячих, кто в вампиров, в масках и личинах – поехали в ночной клуб, но там показалось дорого, и некоторые вышли на улицу. Компания в пять человек. Все ряженые, в масках. Вот и последняя бутылка пива. Распили. И захотелось водки.
Один из них, тот, кто и предложил добавить, пошел за водкой в круглосуточный супермаркет. Остальные устроились за столиком на детской площадке. Тот вернулся скоро, быстрее, чем они ожидали, словно летал на ковре-самолете. Затем он наполнил пять пластиковых стаканов, стоявших на столе.
Они, прежде чем выпить, сняли маски Хеллоуина, глянули друг на друга: ну, вздрогнули, пацаны! И каждый взял свой стакан. Один стакан, однако, остался нетронутый.
Они переглянулись недоуменно: их было только четверо! По команде одного из них – самого трезвого, а может, самого догадливого – они, побледневшие и пораженные, снова надели маски. И как это ни казалось невозможным, их стало снова пятеро. Тогда, забыв о водке, они сдернули маски – их снова было четверо.
«Уходим, быстрее! – сказал самый догадливый. – Пятый – это он… враг… Демон ночной…»
Но уйти, скрыться они не успели, упали замертво – демон ли заглянул в их глаза, или водка оказалась паленой отравой.
Там, где распутство и водка, там демон. Когда собираются четверо, он – пятый, а когда остаются трое – он четвертый.
Из тьмы ночной, из тумана, из тени, он смотрит, он следит, он выбирает себе жертву. Он всегда рядом, он за плечами.
Он в ночных клубах и за стойками баров, он наполняет стаканы, и когда ваш стакан еще наполовину полон, он шепчет, что стакан уже наполовину пуст, и добавляет туда водку. И подносит яд к вашим губам».
Отец Лаврентий крутанулся в кресле к ноутбуку и медленно набрал на клавиатуре новую фразу:
«Когда в живых остаются трое – он четвертый…»
Но тут ему помешали. В комнату с плотно зашторенным окном вошла Лиза – жена отца Лаврентия. Все в том же наряде – в ночной рубашке и наброшенном на плечи коротком халатике. Непричесанные волосы падали ей на лицо светлыми прядями.
Она крепко прижимала к себе плюшевого медведя с заштопанным брюхом. Приблизилась и села на узкую софу напротив мужа.
Ее руки терзали плюш, игрушка походила на трупик, а бледные тонкие пальцы – на когти хищной птицы. Отец Лаврентий тут же встал, подошел к жене, сел рядом и мягко погладил ее по голове. В ее глазах застыла исступленная радость.
И еще что-то…
Такое… странное, требовательное, что было трудно исполнить.
Отец Лаврентий убрал руку.
На пороге возникла Анна Филаретовна. Сухощавая, прямая как палка, она скрестила руки на груди, переводя выжидательный взгляд с отца Лаврентия на Лизу.
– Ничего, Анна Филаретовна, идите на кухню. Я уж сам тут… мы сейчас сами с Лизой.
– Она скучала по тебе, места себе не находила, покорми ее сам, может, хоть у тебя нормально поест, – сказала Анна Филаретовна.
Глава 23
Дело техники
Все последующее было делом техники. Машину из оврага достали тоже с помощью вертолета – второго «Ми-8» бело-красного цвета. Квадрат семнадцать со стороны просеки оцепили, в Ордынский лес, кроме сотрудников Новоиорданского ОВД и прокуратуры, нагнали спецов из главка. С бригадой экспертов спешно прибыл Сиваков.
Катя искала среди приехавших полковника Гущина, но не нашла, увидела лишь его зама. Странно, но шеф криминальной полиции отчего-то новоиорданские события игнорировал, не выезжал на место, раздавая ЦУ подчиненным по телефону.
Разбитую машину «Шевроле» извлекли из оврага около пяти вечера. А в восемь Катя, заблаговременно отправив Федю Басова домой к телевизору и пирогам с «курятинкой», все еще сидела в ОВД в ожидании первых результатов экспертиз и поиска по базе данных.
С особенным удовольствием она вспоминала вытянувшуюся физиономию следователя Жужина, когда она сообщила ему о находке в Ордынском лесу.
В начале девятого наметился некий прогресс в первичных исследованиях.
– В салоне кровь – группы разные: первая и четвертая. Кстати, у Марии Шелест третья группа крови, – сообщил эксперт Сиваков. – С обивки сидений изъяты волосы – длинные светлые и короткие темные. Кое- что мы с трупов изымали, будем проверять. Теперь по машине – у «Шевроле» воронежские номера, по банку данных ГИБДД в угоне не числится, однако несколько раз перепродавалась. Последняя владелица – уроженка Воронежа Хиткова Вероника Владимировна, сорока одного года. Еще оформлена доверенность, но фамилия не указана. Позвонили в воронежский розыск, они тоже начали проверку. Дело в том, что с заявлениями о пропаже гражданки Хитковой никто в полицию не обращался.
Катя находилась с Сиваковым в кабинете экспертов, когда позвонили из дежурной части:
– Капитан Петровская, вам из управления розыска звонят. Соединяю вас.
Катя взяла трубку. Кто это – полковник Гущин? Так чего же он не на мобильный, а в отделе ее разыскивает? Чудной совсем стал старикан и сюда, в Новый Иордан, даже глаз не кажет!
Но это звонил не полковник Гущин.
– Екатерина, это Должиков по поручению шефа, – Катя узнала лейтенанта Должикова. – Тут информацию приказано было для тебя собрать через налоговую инспекцию о спонсорах строительства церкви.
