нервно спросила Зубалова. – Кто-нибудь объяснит, что было тут сегодня ночью?! Какой-то киллер – горничные вон болтают, а сами серые от страха все… Как он вообще попал сюда? А что делала, простите, здешняя охрана?
– Да, я тоже хотела бы это знать, – подхватила Ида.
– Всю смену сегодня же уволю, – ответила Борщакова. – С этим мы еще будем разбираться. Милиция территорию осматривала, на пляже следы колес нашли, значит, он беспрепятственно подъехал, никто его не заметил, не остановил, прошел через парк и забрался по черной лестнице.
– Но там же дверь, – сказала Катя.
– Они ее осматривали, наверное, он замок сломал. Они выпилили в двери целый квадрат с замком. Сказали, на экспертизу возьмут. Неужели и там придется ставить решетку и железную дверь? – Борщакова повысила голос. – Здесь, в моей гостинице, где весь мой персонал, охрана… И что в результате? Никакой защиты, ничего. В моем номере сплошь осколки – окно, зеркало разбиты, косяк в двери милиционеры выдрали, якобы там пули. Полный разгром, развал. Все в ужасе. Ребенок мой едва заикаться не начал. Я опять врача вызвала, дал он Дашке пока таблеток, укол сделал успокоительный, а там, может, и в больницу придется везти, и к психологу детскому. А гости мои, дорогие клиенты – Марина Ивановна с мужем вон уезжать собираются. И разве я сейчас имею право их тут удерживать? Ну скажите, имею я на это право? Хорошо, еще иностранцев унесло, а то вообще полный крах. Кто поедет в отель, в котором по ночам убивают?
– Теперь все это уже позади, – сказала Катя.
– Вы уверены? Но кто этот человек? Только что мне по электронной почте из отдела его фото прислали, ну, фоторобот, что ли… Так я… Я его не видела никогда! Кто это такой? За что он хотел убить меня и мою дочь?
– А вы точно уверены, что в Дашу тоже стреляли? – спросила Катя.
– Было несколько выстрелов, мы обе стояли как раз напротив окна. Осколки полетели, Игорь закричал «ложись!». Он собой Дашеньку закрыл, а я… как мешок с картошкой… И не пойму ничего. И только ужас за Дашку…
– Могли стрелять в вас, а не в нее.
– А как же та угроза? Рисунок? Это ведь дочка его получила.
Катя замолчала. С рисунком и со всем остальным, в том числе и с установлением личности киллера, возможно, что-то прояснится позже, когда приедет Шапкин.
Но думать об этом самом «позже» у нее уже не было никаких сил. Она поднялась на лифте в номер, кое-как доползла до кровати и…
Мягкая подушка…
Теплое одеяло…
Что еще нужно человеку, чтобы встретить…
Ей приснились Даша, Ида и Шапкин. Они спускались по длинной зеркальной лестнице: он – жених в черном костюме, Ида – невеста в фате, а Даша – ангелок с крылышками, шествующий впереди, звонящий в колокольчик.
Валдайский колокольчик…
Если бы под рукой был сонник, то Анфиса, которая была докой в таких вопросах, непременно бы сообщила, что видеть во сне свадьбу – к слезам. Но сонника под рукой не случилось. А про свой сон Катя, открыв глаза, тут же забыла.
Ее разбудил стук в дверь. За окном шумел осенний дождик. От кожаной куртки Романа Васильевича Шапкина, который вернулся в «Дали» сразу по нескольким разным поводам – служебным и личным, несло сыростью и табаком.
Катя села на кровати, натянула одеяло до подбородка.
– Ну что? – спросила она и тут увидела позади Шапкина Анфису, которая делала ей какие-то знаки руками. Что, на голове ералаш? Катя поспешно пригладила волосы.
– Разбудил вас? – Шапкин тяжело прошелся по номеру. – Значит, так. Установили личность: некто Половец Алексей, ранее дважды судимый.
– Беглый? – выпалила Анфиса.
– Освобожден три месяца назад по отбытии срока, в прошлом грабежи, участие в разбойном нападении, но эпизод не доказан. Здесь, у нас в Двуреченске, проживал под видом туриста на охотничьей базе в Елманове.
– Там, где убили мальчика? – спросила Катя.
– Сына своего убил Уткин, это уже доказанный факт, а Половец – это иная история с географией.
– Значит, вот он и есть тот педофил? То есть был, его ведь убили при задержании. – Анфиса не отступала.
– При задержании? Кто это вам сказал?
– По его машине ведь стреляли на посту ДПС, – Катя напряглась. Выстрел в Сухом переулке – она снова совсем забыла о нем.
– Стрелять стреляли, повредили его тачку, кстати, джип вот уже месяц числится в угоне, мы по банку данных проверили; джип был угнан из охраняемого подземного гаража в Москве. – Шапкин сел на подоконник. – Очередь из автомата вывела машину из строя, сам Половец при этом был ранен в ногу. Я только что от судмедэксперта со вскрытия. Нога у него пробита была, далеко с такой ногой он все равно бы не ушел. Но кто-то опередил нас.
– Как это опередил? – спросила Катя.
– У него, кроме ранения в ногу, еще и ранение в грудь, с такой раной он еще какое-то время жил, даже шел. Мы имеем две разные пули. Одну от автомата «АК», а другую, ту, что эксперт из груди у него достал, от пистолета «ТТ». Причем эта пуля аналогична той, которая была найдена в номере Борщаковой, в косяке застряла, срикошетив от разбитого зеркала.
– Я ничегошеньки не понимаю, – пискнула Анфиса. – Кать, а ты…
– Он стрелял в Борщакову из пистолета «ТТ», у него в кармане куртки найдена запасная обойма, а потом в него самого кто-то выстрелил из этого же самого пистолета. Это второе ранение и стало причиной его смерти там, возле дома, где его обнаружили наши.
– А кто же в него стрелял? – спросила Катя. – Патрульные были там поблизости и никого не видели, не задержали?
– Задержали кое-кого потом, именно поблизости. Но об этом чуть погодя. – Шапкин вставил в рот сигарету. – Черт, у вас тут и курить-то, наверное, нельзя?
– Курите, если хотите. – Анфиса заметалась по номеру в поисках пепельницы и не нашла.
– Его личность и то, что он был судим, установили по банку дактилоскопических данных? По АДИСу? – спросила Катя.
– Естественно. Хочешь знать, голуба, его ли палец на рисунке? Его. А то, что по тому отпечатку сразу не могли личность установить, так его одного, и к тому же смазанного, не совсем четкого, недостаточно было для всей хитрой компьютерной техники. Отпечаток на рисунке Половца. И Тамарка Трехсвятская его только что в морге опознала, бригаду наркологов мне ей вызывать пришлось для вытрезвления, из дома-то опять пьяную в стельку выдернули. Но в этом смысле с опознанием круг замкнулся. Дочку Тамаркину Настю этот самый Половец сюда на детскую площадку возил. Только вот…
– Что только?
– Что-то не похож он на художника-то, – хмыкнул Шапкин. – Данные на него запросили срочно, так вот нигде там этот его дар рисовальщика не зафиксирован. То, что спец он по технике противоугонной, – есть данные, со взломом тоже знаком, а вот насчет рисования ничего не значится.
– А как же он попал ночью в отель?
– Мимо охраны. Невидимкой. Как он джип с охраняемой подземной стоянки увел? Так и здесь спроворился. Подъехал со стороны реки, оставил машину и пошел себе через парк, забрался на второй этаж по черной лестнице.
– Но там же дверь закрыта. Он ее взломал?
– Фрагмент с замком мы забрали, но следов взлома нет. Либо он хитрой отмычкой орудовал, либо… либо забыли закрыть эту дверь на ночь.
