– И кто он такой?
– Он из универмага, и он знал одного из тех, прежних. В общем классический имитатор.
– Так я и думал, что ж, искренне поздравляю.
Во всех этих круговоротах славы Катя как-то потерялась. Гущин хоть и бодрился, но тоже взгрустнул – чужой монастырь… МУР… мало ли что они «вместе пахали»… теперь все сосредоточено тут, на Петровке…
В восемь утра Катя и Гущин пили кофе в местном буфете и завтракали пирожками. Катя чувствовала, что на нее обращают внимание – страшный пятнистый комбинезон свой и сапоги она так и не сняла. Только берет сложила и сунула под погон на плече.
– Круто смотришься, ей-богу, – Гущин опрокинул кофейную чашку. – А вообще-то, кажется, мы уже лишние на этом празднике жизни.
– Ничего не лишние, Федор Матвеевич.
Кате хотелось воскликнуть: вы герой! Как там все было в этом чертовом универмаге, она думала, что умрет со страха, когда этот чертов звук… А Гущин не испугался. И только благодаря его храбрости и решительности они узнали, что этот чертов Хохлов…
Странно, но она испытывала острое, жгучее разочарование. Какой-то полный крах…
– А что это за аппаратура была у него? – спросила она.
– Звуковой синтезатор, магнитофон, усилители, динамики… Он же, оказывается, как елистратовские орлы установили, в прошлом, до того, как в универмаг нанялся, звукооператором на киностудии работал… мастер звуковых эффектов. Вот и сконструировал с помощью своей аппаратуры «глас из преисподней».
Горький вкус кофе…
– Пойдем, – Гущин дожевывал пирожок с мясом. – Они там угомонились уже, в десять совещание с докладом всех обстоятельств задержания. Время для откровенного разговора еще есть.
Насчет времени он не ошибся, а вот насчет откровенного разговора…
Алексей Хохлов находился в следственном кабинете внутренней тюрьмы. И кроме Елистратова и двух оперативников на допросе присутствовал следователь прокуратуры.
Все это Катя увидела, когда дежурный провел их длинным безрадостным коридором в следственный кабинет – камеру.
– Можно поздравить, коллеги? – осведомился Гущин. – Признался во всем?
– Я НИКОГО НЕ УБИВАЛ!!
Катя смотрела на Хохлова. И этот парень так напугал их там… там… до дрожи, до ступора…
Звуковой синтезатор…
Так просто… И получилось в результате что-то «нечеловеческое»…
– Мы тебя с поличным взяли, когда ты эту фиговину включал, – сказал Елистратов, наклоняясь через стол к Хохлову. – Может, скажешь, не ты ее соорудил в универмаге?
– Да, я сделал, этого я не отрицаю, но я никого из них не убивал!
– А может, ты и про Сергея Ванина слышишь впервые?
– Про кого?
– Про него, отчима твоей ненаглядной, в прошлом инкассатора Гознака, а до этого электрика… Там твоя девица, в кабинете в розыске, ее уже привезли, допрашивают.
– Не трогайте Веронику! Она ни при чем!
– Очень даже при чем. Она призналась во всем, что помогала тебе, что вы вместе это все задумали…
– Она говорит это потому, что знает: я никого не убивал!
– Правда? Да что ты говоришь? – Елистратов развел руками. – Два трупа за одну неделю. И в торговых залах полно твоих отпечатков – везде.
– Да я же… я работаю там… я за все берусь – товары, полки… Послушайте меня…
– Это ты послушай меня, сынок, – Елистратов повысил голос. – У нас все сходится на тебе. И столько этих улик, что даже это наше ночное задержание с поличным… это только штрих… Две женщины убиты, и ты был знаком с человеком, который когда-то всерьез подозревался в убийствах, совершенных за много лет до этого, но там же, в универмаге, причем аналогичным способом. И суду, поверь, этого уже будет достаточно. И срок у тебя будет длинный, сынок, если не пожизненный, за все твои кровавые художества.
– Но мы с Вероникой… но я… Да выслушайте вы меня! Я никого не убивал, я не хотел никому причинять вреда, для этого все и было задумано со звуковой атакой, с этой страшилкой… Нам надо было, чтобы… чтобы здание пустовало в ночные часы, чтобы они там все… продавщицы, рабочие не задерживались и чтобы охрана не входила до утра… Чтобы туда никто не совался. Чтобы они боялись! Мне время нужно было!
– Для чего тебе нужно было время? – спросил полковник Гущин.
– Я искал там гараж.
– Какой еще гараж?
– Подземный, – Хохлов неожиданно всхлипнул и закрыл лицо руками.
Пауза.
Елистратов кивнул – один из оперативников налил в стакан воды и подал Хохлову. Тот пил жадно.
– Что еще за гараж такой?
– Под универмагом. Должен быть, только там его нет. Я все там обыскал.
И опять пауза.
– Отпустите Веронику, она ни при чем. Это целиком моя идея… Когда ее отец умирал…
– Отчим, ты хочешь сказать, Ванин, – Елистратов кивнул следователю – записывайте на протокол.
– Отец… Сергей Иванович… Она его всегда отцом своим считала. Когда мы с Вероникой познакомились, он уже плох был совсем, в больнице лежал, а потом его домой выписали… Врачи ведь не любят, когда у них умирают, отчетность им портят… У него рак легких был, Вероника за ним ухаживала. А я… вы не знаете, что это за девушка, я ради нее на все готов был… и сейчас тоже готов… Я был с ней, когда он, ее отец… Он мне сказал – позаботься о ней. А потом сказал, что мы с ней будем очень богаты, только я должен поклясться, что я позабочусь о ней и о ее матери… И я поклялся ему. Я жизнью ему поклялся. И тогда он рассказал нам, как они…
– Грабанули инкассаторскую машину, когда работали в Гознаке? Во время путча?
– Вы об этом знаете? – Хохлов вздрогнул.
– Как видишь, все нам известно, – Елистратов прикусил сигару. – Итак…
– Он сказал, что его товарищи погибли… и что он теперь один, и что ему нужен помощник… молодой, здоровый… Поймите вы, он не хотел умирать, задыхался, кровью харкал, но не хотел умирать, все говорил, что поднимется, встанет… Он сказал про Замоскворецкий универмаг, что там есть подземный ход, спуск в туннели спецметро… Он когда еще электриком в том районе в домах работал, обнаружил этот ход по электропроводке. В сером доме в подъезде за мусоропроводом через старое бомбоубежище… Он очень подробно описал. Я этот ход потом нашел, мы с Вероникой нашли, и я… там подъемник, и можно попасть в универмаг на четвертый этаж, там дверь-зеркало… Это все оказалось правдой, что он нам говорил… Он сказал, что инкассаторскую машину они спрятали в подземном гараже и это связано с универмагом… Я потом, когда пришел туда на работу устраиваться, увидел – это же совсем рядом с Гознаком! Значит, все это правда, значит, это был не предсмертный его бред… Но он…
– Что он?
– У него тогда начался приступ удушья… мы вызвали «Скорую», но они ничего не смогли сделать, он умер.
– Он не сказал, где украденная машина?
– Он не успел… Я спускался туда, вниз… И в здании искал другие выходы – в подвалах, в обоих наших подвалах, но там все закрыто и замуровано… Только этот один ход через подъемник… Там нет никакого гаража под зданием… в этом лабиринте.
– И сколько же времени у тебя ушло на поиски?
– Полгода.
– А твоя аппаратура для звуковых эффектов? Это твое шумовое пугало для слабонервных?
