В последний раз я, помнится, видел Красильникову здесь, в магазине, именно седьмого февраля. И это все, чем я могу вам быть полезен. Фотографии других девушек вообще привели меня в недоумение. Почему их стали показывать именно моим сотрудникам? Эти девушки у меня никогда не работали. Даю вам слово.
Он налил Колосову кофе, коньяку и продолжил:
– Признаюсь честно, я бы очень не хотел, чтобы мое имя или название нашего магазина были как-то искусственно притянуты к этому делу. Мы недавно только встали на ноги, приобрели клиентуру, раскрутились. Если сейчас газеты или кто-нибудь из моих покупателей или заказчиков узнают, что меня, Артура Берберова, почти каждый день посещают сотрудники милиции, занимающиеся делом об убийстве, это станет концом всему. Всему! У меня и так огромное количество недоброжелателей, считающих, что пожилые люди, для которых я, собственно, и создаю свои модели, – просто выжившие из ума идиоты, а я маньяк и извращенец с порочными вкусами. Если только где-то всплывет еще и слово «убийство», мне можно будет сразу же закрывать магазин и съезжать с Кузнецкого.
– Артур Алекперович, я вас прекрасно понимаю. – Никита любезно улыбнулся. – Но и вы нас поймите. Убита женщина, сотрудница вашей фирмы. Убита дико, зверски. Сообщу вам и то, что прежде не говорилось, – у нас есть веские основания подозревать, что это убийство – только эпизод в целой серии аналогичных преступлений. Дело действительно крайне серьезное, поэтому мы тщательно отрабатываем все связи погибших. Ваш магазин не может явиться исключением. Я не желаю причинять вам лишнего беспокойства, однако для этого мне надо прежде выяснить у вас кое-какие факты.
– Так спрашивайте! – Берберов приложил руку к сердцу. – Я готов ответить на любой ваш вопрос. Кофе, пожалуйста, рюмочку.
– Спасибо, после. Итак, если я правильно понял, Красильникова поступила к вам на работу в январе. Кто-то ее вам порекомендовал?
– Не порекомендовал. Это слишком громко. Просто у меня есть старый приятель, художник. Он и привел ее однажды – она в прошлом подрабатывала в их мастерской натурщицей. Она мне подошла, потому что у нее имелись сценические навыки. Она ведь в театре играла где-то на Ордынке, а значит, умела гримироваться, двигаться по сцене. Видите ли, мне некогда, да и не на что учить моих девочек. Я работаю только с профессионалками.
– В ее обязанности входила только демонстрация платьев вашей коллекции?
– Да.
– Какая сумма причиталась ей в конце месяца?
– За четыре показа триста восемьдесят пять долларов в пересчете на рубли по курсу на момент платежа.
– После того как Красильникова прервала с вами контакты, вы не справлялись о ней у вашего приятеля-художника? Как, кстати, его фамилия?
– Удойко Владимир. Он не член Союза, но очень талантлив. – Берберов глотнул «Метаксы». – Нет, я у него не справлялся. Необходимости, знаете ли, не было. Деньги в сейфе, думал – девушка в конце концов придет и заберет их.
– Не слишком тактичный вопрос, уж извините. – Никита проникновенно заглянул в темные глаза кутюрье. – Ваши посетители и клиенты, все эти старички… Не обращался ли кто-либо из них к вам с просьбой о знакомстве с кем-то из ваших девушек?
Берберов вспыхнул.
– У нас серьезная фирма, а не дом свиданий!
– Простите великодушно, но все же?
– Нет, никогда. Это глубоко порядочные люди. И потом в основной массе – они иностранцы. Они и по- русски-то не говорят!
– Вам не знакома девушка по имени Кира?
Берберов нахмурился.
– Я, знаете ли, мало имел опыта общения с девушками. У меня времени нет на это. («Ну да, – подумал Никита. – Только с бабушками, геронтофильчик ты мой золотой».) Словом, Кир никаких не было.
– Я поясню, может, все-таки вы припомните. У вас тут на углу есть цветочный киоск.
– И что? – Рука Берберова, подносившая к губам «наперсток» с «Метаксой», зависла в воздухе.
– Некая девушка Кира, по прозвищу Куколка, часто посещала цветочницу и…
– Я не покупаю цветов, – отчеканил Берберов. – Я вообще их не терплю, у меня аллергия. Ни о каких Кирах Куколках я не имею ни малейшего понятия.
Никита согласно покивал – что, дескать, делать, на нет и суда нет. Потом спросил:
– Когда состоится следующий показ?
– Завтра.
– Здесь?
– Н-нет. У нас будет вечер в одном из московских творческих клубов. Это сугубо профессиональная встреча.
Колосов поднялся с дивана. Рюмка «Метаксы» так и осталась полной.
– Ну, тогда не буду вам мешать. Дел, наверное, у вас много. Но возможно, что нам придется снова побеспокоить вас, если возникнет такая необходимость.
Берберов медленно высвободился из бархатного кресла.
– Вот так, как сегодня, за чашкой кофе готов дать вам любую информацию. Но умоляю вас, Никита
