для полотенец. Пока что…
Беседовать начал Колосов, и прелюдия беседы оказалась весьма обстоятельной. Скучным тоном он перечислил все: аферу с аммонитом, взрыв на свалке, мимоходом заботливо поинтересовался, во сколько же обошлось Консультантову лечение за границей. Повысив голос, уверил, что «хотя из взрыва дела не вышло, пусть некоторые не думают и не надеются, что все позабыто и похоронено». Припомнил последние судимости Консультантова, сроки наказаний, места отсидок, потом интригующе закинул крючок насчет событий в кабаре «Тысяча и одна ночь».
– Слушайте, вы, я так и не пойму, к чему вы все это клоните, – сказал Консультантов, оглядывая их со Свидерко. – Я только врубился, что кто-то пришел давить мне на мозги. – Он потрогал разбитый рот. – А я терпеть этого не могу.
Колосов детально объяснять не торопился. Да, если бы не было событий последних суток, они бы с Клиникой беседовали не так и не здесь. Но это новое убийство, эта чертова лопата, наконец, этот переделанный пугач с боевыми патронами «ТТ».
Клиника словно по закону подлости пересек их путь слишком поздно, чтобы они вот так с ходу могли взять его сейчас в «самую плотную разработку». Колосов наклонился и указал на татуировку на груди Консультантова, она давно уже привлекла его внимание. Это были крупные фиолетовые буквы – аббревиатура СНЕГ.
– Сильно нравятся единственные глаза, – перевел он. – Красиво, Макс. Ты, оказывается, у нас романтик.
Клиника беспокойно пошевелился.
– Ну так в чем проблема? Я так и не понял, вы что, пришли только в морду мне звездануть?
– Сам хорош гусь, сам и нарвался, – буркнул Свидерко. Голый, как и фигурант, в полотенце, он как-то сразу утратил весь свой наступательный пыл.
– Что же протокольчик не оформляете? Выемку? – Консультантов покосился на Колосова – «макаров» все еще был у того в кармане.
– Ты считаешь, стоит оформить? – спросил Никита.
Консультантов откинулся на кресле. Теперь он разглядывал начальника отдела убийств, казалось, с неподдельным интересом.
– За кого ты нас принял-то? – хмыкнул Свидерко. – Что обороняться-то кинулся голяком?
– За батьку Махно.
– Но-но, поговори у меня!
– А ты меня за дурака-то не держи.
– Ладно, Макс, дело это твое, что тебе померещилось и за кого ты нас принял, – великодушно сказал Колосов. – Наплевать мне на это. Скажу тебе честно, скажу, зачем мы к тебе пришли. – Он вздохнул, примериваясь. Помнится, коллеги говорили, что Клиника помешан на «честной игре», ну и лады, ну и сыграем честно. – Слухи до нас дошли, Макс, что не далее, как шесть дней назад, в Стрельне, на двадцать третьем километре, грохнул ты своего старинного знакомца или врага – это уж тебе лучше знать – некоего Аркана. Аркадия Севастьянова.
– Аркашку? Я?
– Угу, – Колосов кивнул. – И еще три дня назад я бы не поверил ни единому твоему слову, вздумай ты это отрицать. Но… но сейчас кое-что изменилось, и я готов слушать.
Консультантов снова тяжело заворочался.
– Ни хрена себе… Аркана замочили… А кто? – спросил он, и вопрос этот – перл наивного любопытства – вызвал на лице Свидерко хищную улыбку.
– Только не надо мозги нам пудрить, что ты вот за это, – Колосов указал на выбитый глаз Клиники, – и за это, – изящный жест относился к татуировке, – не собирался с Арканом счеты сводить. Не угрожал ему.
– А за что за это? – Клиника скосил глаза на татуировку.
– А вот за эти «единственные глаза», Макс.
– То есть?
– Ведь не секрет, что именно Аркан стал причиной смерти некой гражданки Морозовой, а?
– Слушай, какой еще, на хрен, Морозовой? Да кто это?
И Колосов увидел… Клиника действительно не помнит ту несчастную, которую при испытательном взрыве лжеаммонита убило осколком металла. Не помнит?! Нет, вспомнил. Вспомнил, но…
– Ну, вы и даете, – хмыкнул он. – Это же надо, такую хренотень обо мне вообразить!
Колосов встал и отошел к бассейну. Ах ты какая липа… А он-то, идиот, уши развесил… А ведь Королев божился, что ни своего увечья, ни того обмана, а особенно смерти той несчастной девчонки, перед которой он якобы там, на этом «полигоне», красовался, Клиника Севастьянову не простит. А он… «Сильно нравятся единственные глаза»… Это ж надо свалять такого дурака, так проколоться!
– Ладно, Макс. – Он обернулся к Консультантову. – Бог с ней, с гражданкой Морозовой, раз у тебя память такая короткая. Значит, я так понимаю с твоих слов, что и Севастьянова, Аркана, ты категорически не убивал?
Клиника, не утруждая себя словами, смотрел в бирюзовую воду бассейна.
– Но только не говори мне, что вы с ним с тех пор, как он вышел, вообще не встречались.
– Ну, встречались, и что?
