– Пожалуйста, – Погребижская развела руками. – Только я не понимаю, чем могу помочь милиции.
– Ваш администратор разрешил воспользоваться его помещением. – Колосов указал на администраторскую. – Там нам никто не помешает…
– Познакомиться поближе? – спросила она. Тон был насмешливо-ироничный, но… Колосов был готов поклясться – в ней что-то изменилось. Она словно вся подобралась внутри, напряглась.
– Ну, а ты что? – спросила она неожиданно раздраженно у мальчишки, который все еще стоял возле них. – Что, работы, что ли, нет?
– Меня Липский пока отпустил, – ответил тот тихо.
– И что ты тут торчишь? Не видишь, я занята?
– Юноша помочь вам хотел, как рыцарь, – заметил Никита, когда они шли к администраторской.
– Да пошел он в ж… сопляк!
Эта злая, нервная и, главное, такая неожиданная и несправедливая по отношению к этому парню фраза резанула слух Колосова. И дело было не в грубости даже, а… Он наблюдал за Погребижской. Что это с ней? Она волнуется. Из-за предстоящей беседы? Или из-за чего-то другого?
На пороге администраторской он оглянулся. Игорь Дыховичный все еще стоял посреди двора. Ковырял носком кроссовки асфальт. Потом развернулся и медленно, какой-то развинченной, ломаной походкой двинулся к шапито.
– Елена Борисовна, не хочу тратить мое и ваше время впустую. – Никита, едва они расположились в администраторской, решил брать быка за рога. – Поэтому буду спрашивать только по существу. Вопрос первый: в каких отношениях вы были с ныне покойной Ириной Петровой?
– Вы же за ее убийство Генку арестовали!
Никита ждал, ни словом не реагируя на ее очень эмоциональное восклицание.
– Ну, она работала у нас недолго. – Погребижская хмурила светлые брови. – К аттракциону моего мужа никакого отношения не имела. Мы с ней мало общались.
– Артисты вашего цирка утверждают другое: у вас были крайне натянутые отношения.
– Кто это утверждает? – Погребижская рассматривала свои детские гольфы, так странно и так провокационно смотрящиеся на загорелых стройных ногах. – Сигаретки нет? Хорошо, раз вам уже про меня насплетничали, чего же вы у меня спрашиваете?
Колосов протянул ей пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. Дым, дым…
– А вы даже на ее похороны не пошли, Елена Борисовна. Хотя там почти вся ваша труппа была.
– Я обязана?
– Нет конечно. – Колосов следил, как она курит. Изящный продуманный жест. Кроткое выражение лица.
– Вы бывали в ночном кабаре «Тысяча и одна ночь»?
– Где это?
Он не отвечал, смотрел, как она красиво курит.
– Нет, не была, – ответила Погребижская.
– Аркадий Севастьянов, естественно, это уже не подтвердит. Но мы располагаем другими свидетельскими показаниями.
– Ну хорошо, я была в этом нужнике с Аркашей. Что дальше?
– Вам там до такой степени не понравилось?
– Скотоприемник. – Она глянула на Колосова. – Но мужики тащутся.
– Ваш муж знал о ваших отношениях с Севастьяновым?
– Сначала нет. Потом да. Словно мухи, тут и там ходят слухи по углам. Дальше?
– У вас какая-то путаница с именами, Елена Борисовна, – мягко сказал Никита. – Кто Лена вас зовет, кто Илона. Я вот думаю, быть может, не нравится вам, что я вас по имени-отчеству называю. Может, скажи я «Илона», мы бы лучше поняли друг друга.
– Что вы прикидываетесь, дорогой мой? Вы же беседовали с моим мужем.
– Он вам сказал? А муж бережет вас, Елена Борисовна. Многое вам прощает. И кажется, сильно вас любит. Даже несмотря на все эти мухи-слухи.
– Вы женаты? – спросила она.
– Нет пока.
– Тогда вы все равно ни черта не поймете.
– Чего я не пойму?
– Слушайте, вы же задержали Генку, вчера весь цирк тут у нас по стойке «смирно» стоял. – Погребижская смяла сигарету. – При чем тут еще мы – я, Баграт? Ну, изменяла я мужу, ну переспала с Аркашкой… Вам-то что до этого? Почему я должна отчитываться перед вами в своей личной жизни? Это что – уголовное преступление?
– Простите, но даже в вашем цирке мало кто верит, что Кох – убийца.
