– Ваше знакомство произошло, когда вы уже переехали сюда? После развода? – спросил Свидерко.
– Да, это было в начале сентября. Он мне не звонил какое-то время, а потом однажды вечером позвонил. Сказал, что… в общем, просил встретиться, он был немножко навеселе… Я отказалась, но он настаивал, говорил, что у них на работе, в аэропорту, какой-то праздник и что он хочет его отметить со мной, говорил, что приедет, просил адрес.
– И вы дали ему адрес?
– У меня как раз в тот вечер был выходной, – тихо сказала Герасименко. – Другого случая пришлось бы ждать долго. Саша приехал на машине – с цветами, с бутылкой шампанского и… Мы стали встречаться.
– Где?
– Да здесь, у меня, он приезжал из аэропорта. Ведь сам-то он где-то далеко жил, за городом.
– Вы не знали, где он живет?
– Почему? Знала, он говорил, но как-то неопределенно… Сначала мы не часто виделись, у нас графики работы разные. У него ведь тоже в аэропорту суточные смены были… Ну, и я не могла без конца меняться.
– У Бортникова были ключи от вашей квартиры? – спросил Колосов.
– Да, я ему сделала вторые. Он ведь приезжал иногда вечером, поздно, когда я была на работе. Он ночевал здесь, ему ведь тут в Шереметьево – прямая дорога. А утром мы виделись.
– Вы планировали пожениться? – спросил Свидерко.
– Ну, я его об этом не спрашивала. А он не говорил, как мы будем дальше. И потом, я уже была замужем, и этого урока, знаете, мне вот как хватило. – Герасименко не поднимала на них глаз.
– Ну, вы как-то обсуждали свое совместное будущее? – не отступал Свидерко.
– Какое это теперь может иметь значение. Саша умер.
– А как Бортников относился к вашему сыну? – спросил Колосов.
– Нормально. Хорошо относился.
– А он давал вам деньги?
– Какие деньги? – тихо спросила Герасименко.
– На хозяйство, на содержание ребенка?
– Нет, я не нуждаюсь ни в чем. Я сама зарабатываю. Я даже от своего прежнего мужа не беру никаких подачек.
– Расскажите, пожалуйста, как можно подробнее, что произошло в тот день, в пятницу, – попросил Свидерко.
– Я вам клянусь чем хотите, я ничего не знаю. Я его не убивала. А в тот день, в пятницу, Саша позвонил мне рано утром…
– Откуда?
– Со своего сотового.
– Ах, у него все-таки был телефон, – заметил Колосов. – А он где, не у вас ли случайно сейчас?
– Там, на подоконнике, он его отчего-то не взял с собой, – Герасименко кивнула на штору. – Он позвонил мне утром и спросил, буду ли я дома после двенадцати. А я как раз работала в пятницу в ночь.
– Точнее?
– С шести вечера и до восьми утра. Но приехать надо к пяти, а это значит, что я из дома должна выйти где-то без четверти четыре. Утром в восемь казино на три часа закрывается, мы свободны. Я тогда домой приехала около половины десятого, а тут уже милиции было полно, соседи шумели. Клавдия Захаровна – я ее в подъезде встретила – сказала, что на пятом этаже в квартире нашли какого-то убитого мужчину. Не знаю, но я сразу подумала, что… Мне стало так страшно, – Герасименко прижала к себе притихшего Павлика. – Я не знала, что делать.
– Вернемся к пятнице, – попросил Свидерко. – Все по порядку.
– Да, хорошо… Значит, в тот день Саша приехал ко мне около половины двенадцатого.
– Приехал на машине?
– Да, на служебной «Волге», поставил ее вон там во дворе. Я хотела собрать ему поесть, но он сказал, что ему некогда, что он только на минуту, что у него деловая встреча. А тут, как назло, машина барахлит, он, мол, еле дотянул до меня. Сказал, что пока оставит машину, а сам поедет так, общественным транспортом. Спросил, когда я уйду из дома. Я сказала: как обычно. Он сказал: ну, может, еще днем увидимся тогда, а если нет, то, как обычно, завтра утром.
– То есть он дал понять, что останется на эту ночь у вас?
– Д-да, он не раз так делал.
– А он был, может быть, взволнован, озабочен чем-то?
– Он? Он был взволнован, но… У него было такое настроение… отличное, – Герасименко всхлипнула. – Я его никогда раньше таким не видела. Он вообще очень сдержанным был… А тут… Он схватил Павлика на руки, подбросил его высоко к потолку и сказал, что все будет хорошо… – Она снова всхлипнула. – И куда-то уехал.
– Как он был одет? – спросил Колосов.
