поймите же, раз в жизни!
– А вы не задумывались над тем, откуда у Бортникова может быть столько денег? – хмуро спросил Свидерко.
– Я думала, я голову сломала… Но Сашу все равно уже было не вернуть, а у меня сын растет. Я одна ему и отец, и мать.
– Вы брали отсюда деньги?
– Двести долларов только взяла, обменяла. Только двести, честное слово. Мне надо было на что-то в эти дни жить. С работы я ушла. Совсем. Я боялась сына оставить одного…
– Раньше-то вы не боялись, кажется. А теперь страшно стало оставлять такие деньги без присмотра? – Свидерко покачал головой. – Эх вы, Светлана Михайловна. Ведь он, Бортников, украл эти деньги. Украл у своей собственной компании, где ему доверяли. А вы решили их прикарманить.
– Я ничего больше не знаю. Я просто нашла портфель, – простонала Герасименко. – Верьте мне!
Павлик, зареванный, взъерошенный, сидел рядом с ней, испуганно глядя на деньги и на эксперта с камерой.
– Уведите мальчика на кухню, – сказал Свидерко.
– Нет, подожди минуту, – Колосов наклонился к мальчику, – Павлик, послушай… Расскажи нам, пожалуйста, о дяде Саше. Ведь он был с тобой в тот вечер, да? Вы телевизор смотрели… А что за передача была?
– Он все время новости смотрел, потом видик включил, – тихо ответил Павлик, поднял глаза на Никиту и…
В этот момент у Никиты сработал мобильный. Звонила Катя.
– Как дела? – тихо спросила она.
– Все, порядок. Есть.
– Все есть?
– Все. Все, кроме…
– Топорика?
Колосов вышел в прихожую, прикрыл дверь. В комнате Свидерко и компания начали пересчет и опись купюр.
– Его пока не нашли, но зато… мы тут только начали. Я тебе позже хотел позвонить. Ты молодец, Катя, ты просто гений…
– Подожди, послушай меня, – Катя говорила быстро. – Ты помнишь Хохлова?
Колосов утвердительно буркнул: Хохлова он знал, тот сначала работал в ОБЭПе, потом ушел в министерство. При чем он-то здесь?
– Катя, чуть позже, ладно? Я перезво…
– Выслушай меня сейчас, – голос Кати звучал жестко. – Я хотела о том его деле написать репортаж, но потом раздумала. У Хохлова был информатор, постоянно ходил к нему, поставлял сведения об одном ресторане в Мытищах. Там были нарушения – продажа левого алкоголя и главное – наркота. Клиентам продавали героин из-под полы. В том ресторане в ночном баре работала жена информатора, и он Хохлову на нее стучал…
– Катя, я не понимаю…
– Никита, я хочу, чтобы ты меня очень внимательно выслушал. Кажется, я это заслужила.
– Да, конечно, – он сразу сдался. – Ну?
– Хохлов набрал кучу материалов, возбудили дело. Я хотела статью писать для «Торговой газеты», а потом… Потом я стала выяснять у Хохлова, не кажется ли ему странной ситуация, когда муж всеми способами топит родную жену и старается ее посадить? Выяснилось: у его жены от первого брака была шестилетняя дочка. Жена часто работала в ночную смену, девочка оставалась дома с отчимом. Никита, девочке провели медицинское освидетельствование. Было установлено – она неоднократно подвергалась насилию, в том числе и в извращенной форме. Никита, все это проделывал с ней этот стукач в отсутствие матери. Он потому и пытался любыми способами вплоть до тюрьмы убрать жену из дома, чтобы потом самому жить с малолеткой… Ты меня понимаешь? Ты помнишь, что сказал о Бортникове Павлик? Как он реагировал на мои вопросы о нем? Здесь, в доме, как я узнала, соседи не раз слышали плач мальчика по ночам, когда его матери не было дома. Никита, я тебя прошу… я категорически настаиваю, чтобы вы провели освидетельствование мальчика. Ты слышишь, Никита?
– Да, – ответил Колосов. – Я тебя слышу, я все понял. Свидерко я беру на себя, он согласится. Я думаю, ты права – мы должны проверить и этот, наихудший, вариант.
Глава 27
Робинзон и Пятница
Вечером неожиданно приехал Мещерский, и Кате показалось, что их встреча – точь-в-точь первое рандеву Робинзона и Пятницы.
– Вон из этой богадельни! – скомандовал Мещерский. – Катя, я за тобой, ты хоть на час можешь оставить свой наблюдательный пост?
– Хоть на два, Сережечка, – покладисто ответила Катя. – У меня много новостей.
– У меня меньше, но тоже ничего, – усмехнулся Мещерский. – Но дележку отложим, у меня эта ваша конспиративная явка все вдохновение убивает. Одевайся, поедем посидим где-нибудь.
«Где-нибудь» в последнее время на языке Мещерского означало только одно место – тихий уютный
