– Алло, – донесся женский голос.
– Лариса Дмитриевна, это я, Алина.
– Да, да, здравствуйте, мы всё, всё уже знаем. Какой ужас! Милиция только что у меня была в «Бору». Поехали к нам домой: Олег там, ему все еще нездоровится. Они уехали без меня, сказали, что сами скажут ему… Это такое горе, такое горе для нас! Я с ума схожу, как муж все это перенесет!
– Лариса Дмитриевна, – холодно перебила Гордеева. – Мне надо кое-что вам сказать. Думаю, это будет вам интересно. Лизунов мне сегодня утром кое-что сообщил.
– Да, я слышала, вы с этим милиционером вроде бы стали большими друзьями, Алина…
– Он сказал: ими уже точно установлено, что это за пистолет, из которого убили вашу падчерицу, Коровину и Славина. Они именно об этом будут говорить с Островских.
ПАУЗА.
Они напряженно ждали, что ответит она…
– Я вас не понимаю. Что… что вы хотите этим сказать, Алина? – тихо спросила Лариса Дмитриевна.
– А вы догадайтесь. Но я не за этим вам звоню. Это так, информация к размышлению. Не слишком долгому размышлению. Моя же работа закончена, и мне… мне нужны деньги.
– Олег расплатится с вами, как было условлено.
– Вы меня не поняли, дорогая. Мне нужны деньги. Я не сказала Лизунову одну вещь… А меня об этом в последние два дня только и спрашивают… На месте убийства того мальчика из банка нашли мой ароматизатор. «Вербену». Милиция очень интересовалась, как он мог там очутиться. Я им ничего не сказала, но это не значит, что я буду молчать. Просто сначала я хотела посоветоваться с вами, дорогая. Может, договоримся?
– Какой еще ароматизатор, что вы несете?!
Катя, напрягавшая слух что есть силы, уловила в тоне Ларисы Дмитриевны испуганные, затравленные нотки.
– Да тот самый, что вы у меня украли, а потом подбросили возле его машины, чтобы подозрение пало на меня, – сказала Гордеева. – Лизунов спрашивал: кто ко мне приезжал, кто мог взять пузырек? Я пока ему ничего не сказала. Но это не значит, что я буду об этом вечно молчать, как египетская гробница. Тем более, – Гордеева цинично усмехнулась, – после того, как они установили, что тот пистолет бывшего вашего мужа!
ПАУЗА.
Женщина на том конце провода не подавала признаков жизни.
– Вы меня хорошо поняли, дорогая?
– Что… что вам нужно от меня? Алина, что вы хотите?
– Десять тысяч долларов. И сегодня. Жду вас через полтора часа возле лодочной станции. Или же…
– Да вы спятили! Где я возьму за полтора часа деньги!
– У вас же есть украшения? Мужья, наверное, дарили – колье, браслеты, брошь с бриллиантами. Меня все это вполне устроит. Не приедете – звоню Лизунову. Мы с ним, и правда, тесно дружим. Отчего не сделать славному парню такой подарок?
Гордеева отключила телефон. Провела рукой по лицу – даже вспотела! Посмотрела на Катю: ну как? Не сфальшивила?
Катя по другому телефону уже набирала номер Колосова: «Абонент не отвечает или временно недоступен». Никита отключил мобильник, чтобы ничто не мешало их беседе с Островских.
Что ж… Значит, каждый занимается своим делом. Время уже пошло.
Варвара, звеня ключами как тюремщик, открыла свой сейф, извлекла… пистолет.
– Вещдок по делу о хранении огнестрельного, – пояснила хладнокровно. – Думаю, сейчас пригодится. Катя, кстати, а ты умеешь стрелять?
– В тире в Мытищах два раза была, – жалко призналась в своем убожестве Катя.
– Тогда бери, – Краснова протянула ей пистолет. – Он все равно не заряжен. Это «ТТ». Патроны тоже есть, но я точно не помню, как эта штука заряжается.
Катя немного замешкалась, потом засунула оружие под куртку за ремень брюк. Сто раз видела, как это с лихим видом проделывал начальник «убойного» и другие сыщики.
Было дико неудобно! И очень холодно спине от этой «вороненой стали». Но Катя терпела. Достала из сумки диктофон, вручила Гордеевой:
– Включите уже там, на месте. Это будет уликой на суде. И пожалуйста, Алина, будьте очень, очень осторожны. Помните, с кем мы имеем дело. Мы будем рядом, но…
– Понимаю, – Гордеева поднялась со стула.
Катя впоследствии часто думала: как она тогда легко согласилась…
– Ну, девочки, тронулись, – скомандовала Краснова. – Нам там надо быть как можно раньше.
Когда они спустились во двор отдела, к мотоциклу с коляской, тому самому, на котором спасательница Майя прокатила Катю в ее первое знакомство с лагерем спелеологов, снова закапал дождь. А затем капли превратились в сплошные дождевые струи. Отделовские водители, прячась в кабины, крыли погоду на все корки, громко судача о том, что такое мокрое лето выпадает один раз в тридцать лет.