– Одну минуту. – Лариса Дмитриевна неловко переступила. – Я боюсь, что замок откроется, они упадут в грязь. Там мои украшения, вы же потребовали…
– Бросайте, ну! – Гордеева стояла внизу.
– Сейчас. – Лариса Дмитриевна размахнулась и…
Сумочка шмякнулась в глину в двух шагах от Гордеевой. Замок выдержал.
– Сейчас, – спокойно повторила Лариса Дмитриевна. – А вот тебе еще, дрянь!
Рука ее скользнула в карман плаща. И тут все внезапно оглохли: мимо по реке в пене и мыле пронеслись два водных мотоцикла, и одновременно грохнул пистолетный выстрел.
Гордеева вскрикнула и отпрянула, пригнулась. Катя выскочила из кустов. Пистолет… этот пистолет сзади за поясом брюк – холодный, мокрый, как жаба, и… незаряженный…
Она стояла на открытом месте, ноги увязали по щиколотку в песке, и целилась в черную фигуру, загороженную зонтом.
– Бросьте оружие, Леднева! – крикнула испуганно Варвара Краснова. – Все равно все кончено! Мы все знаем о вас!
Она резко обернулась к ним. Первый ее выстрел по Гордеевой был неудачным, но теперь… теперь она промахиваться не собиралась. Катя с такого расстояния в этом дождливом тумане не видела четко пистолета в ее руке – только что-то темное. И эта черная куртка – черный плащ, и этот чертов зонт…
И тут… послышался дикий, хриплый крик. Вопль. Эхо отбросило его от склонов. Впоследствии Катя с трудом могла представить, что такие яростные, бешеные вопли может издать женщина. Алина Гордеева швырнула в Ледневу мотоциклетным шлемом и одновременно в два гигантских прыжка преодолела расстояние, их разделяющее. И бросилась вперед. Прыжок – ее тренированное тело перевернулось в воздухе, и она ногой в тяжелом альпийском ботинке с размаха, со всего размаха ударила Ледневу в грудь. Мощно и страшно.
Только потом Катя узнала, что это какой-то там прием карате.
Леднева болезненно вскрикнула и повалилась ничком. Пистолет выпал, ударился о грунт. Выстрел… Он эхом отдался от берегов, воды и затих в парке «Соснового бора».
Когда они с Красновой вскарабкались вверх по скользкому склону, Гордеева уже сидела на своей противнице верхом и, схватив ее за волосы, молотила головой, с каждым ударом все глубже топя ее лицо в жидкой глине:
– Стерва, стерва!
– Алина, что вы… Достаточно, хватит, отпустите! – крикнула Катя. – Вы же ее убьете так!
– Уйди, соплячка! – Голос Гордеевой был страшен. У Кати снова похолодело сердце. – Я этой стерве… Женьку… все равно никогда не прощу!
На реке снова, оглушая все и всех, ревели скутеры.
– Отпустите ее! – Катя схватила Гордееву сзади, отдирая ее, словно пластырь, от распростертого тела, которое уже не шевелилось. И, получив сильный, яростный толчок в грудь, упала в грязь.
Но и Гордеева словно уже выдохлась, обессилела. С трудом поднялась на ноги. Подоспевшая Варвара осторожно, чтобы не смазать отпечатки, подняла упавший пистолет и сумку Ледневой. Денег и украшений там не было.
А дождь все шел, шелестел, как прозрачные шелковые шторы. Катя подставила лицо холодным струйкам. Скутеры на реке удалялись, удалялись и – затихли совсем.
Лужи пузырились. Где-то еще далеко послышался вой милицейской сирены.
А кто-то совсем рядом всхлипывал, давясь рыданиями. Оплакивал что-то так яростно и горько, словно никогда уже не надеялся вновь обрести потерянное.
Два месяца спустя.
Осень пришла. Ясная и тихая. Лучше лета. Дни стояли солнечные и жаркие. Подмосковные сады гнулись от урожая яблок и слив. По выходным Москва пустела, нескончаемые потоки машин текли за город – на дачи.
Но одно место в Москве по-прежнему было людным и шумным: зоопарк.
Катя сдержала слово, некогда данное Катюшке Маленькой. В одно из сентябрьских воскресений Варвара с дочкой приехали, и они все вместе отправились в зоопарк. Катя всю неделю до этого уговаривала «драгоценного В.А.», чтобы он пригласил на эти выходные и Сережку Мещерского. А вдруг, хотя первый блин их с Варварой и был комом, второй испечется круглым и вкусным. Но Кравченко и Мещерский демонстративно отчалили на футбол. «Спартак» играл с ЦСКА, и они ехали пить пиво и драть глотки на трибунах, подстрекая ненормальных фанатов к бунту против ОМОНа.
Впрочем, решила Катя, в зоопарке можно обойтись и без них. И так было на что взглянуть. На жирафа, например, и бегемота.
С Варварой они не виделись с тех самых пор. Поговорить было о чем. – Статью пишешь по нашему делу? – спросила Краснова, когда, напутешествовавшись от вольера к вольеру, они наконец приземлились в летнем кафе-мороженом напротив острова Зверей. Катюшка Маленькая торчала у вольера медведей. Те выпрашивали у зрителей подачки.
– Да так, потихоньку, – ответила Катя. – Но уж этот материал у меня никто не отнимет. Хотя до суда там пока еще плыть и плыть.
– Эксгумацию тела парикмахерши в мое дежурство проводили, – сообщила Варвара. – Снова народу нагнали уйму – эксперты, патологоанатомы. У меня из-за этого две срочные экспертизы накрылись. Прокуратура, как всегда, без очереди пролезла.
– Я читала заключение экспертизы. Эксперт вывод делает, что смерть Ольги Лупайло действительно
