сугробы… А за окнами в парке была зима. Здесь же, в доме, все было засыпано горьким песком, жгучим пеплом. Лица казались серыми, углы – темными, лестницы – бесконечными, комнаты – опасными, ворота – замурованными…
Именно так Нина представляла себе все это. Отказываясь покидать этот дом, она жестоко лгала себе: ноги сами несли ее прочь отсюда. Прочь! Скорей! Но… как же она могла уйти?
Голоса – шепот, крики сливались в невнятный хор. Словно все кругом сошли с ума и бормотали, бормотали, не слушая друг друга:
– …Строим домики благополучия… складываем кирпич к кирпичику, возводим на развалинах. Закрываем глаза, чтобы не видеть, не знать… (Павел – прядь волос прилипла к потному лбу, жесты отчаянны и нелепы.)
– Я завтра же уеду отсюда, уеду за границу, к черту собачьему. У меня шенгенская виза еще действует. Куда-нибудь, где тихо, где мухи от покоя дохнут, – в Финляндию, в Швецию. Я не могу здесь оставаться дольше, я с ума схожу! Я боюсь!! (Зоя с жаром, с великой женской непоследовательностью, ведь только вчера внушала своей младшей сестре, что либо – либо: либо жить, либо бояться.)
– Но как же мама? Как же теперь без Кости вообще все?! (Ирина – ставшая словно меньше ростом, вконец потерявшаяся в этом домашнем содоме.)
– Вот и охрана братану не помогла… От судьбы-суки не уйдешь, она такая, она достанет. (Ираклий – тем же тоном, каким днями раньше Нине: «Я такой, я дверь сломаю».)
Невозмутимым и спокойным в этом истерическом хаосе был только портрет. Он смотрел из золоченой рамы на своих внуков мертвыми глазами. Нине впервые за все эти дни хотелось повернуть его лицом к стене. Но она не смела. Она ведь была не хозяйка в этом доме. А кто же был здесь теперь хозяин?
Пока на бывшей госдаче метались, плакали, кричали, горевали, выходили из себя, Никита Колосов и Катя чинно сидели в кабинете розыска напротив друг друга. Все это было похоже на партию в шахматы, только вот нигде не было видно шахматной доски. Ночь вопросов была позади, настал день вопросов.
Катя встала, подошла к окну – вид был все тот же: внутренний двор главка, здание министерства. Двор был аккуратно расчищен от снега. Под окнами выстроились в ряд милицейские машины. Черный корявый ствол старой яблони, казалось, был прочерчен на фоне стены углем. В ворота въехал автозак: стальная коробка на колесах с синей полосой – причудливый гибрид дилижанса и «черного воронка», с годами, с новыми веяниями поменявшего, как хамелеон, цвет.
– Что ты намерен делать, Никита? – спросила Катя, следя глазами за «гибридом».
– Я должен его взять.
– Кого?
– Сначала того, кто стреляет. А потом того, кто заказывает.
– И у тебя больше нет сомнений в том, что причина – корыстный мотив, наследство?
– Убит Константин, убита его беременная жена. Если уничтожаются даже еще неродившиеся наследники, какие могут быть сомнения?
– Что ты уже реально предпринял?
– Прокуратура дала согласие на установление круглосуточного наблюдения за ними – благо, их теперь всего двое.
– Ты думаешь, что заказчик убийств – либо Павел, либо Ираклий?
– Да. И он сумел устранить самого главного конкурента на наследство – Константина.
– А ведь именно Константин…
– Да, он подходил на эту роль больше всех. Ты, как всегда, права, Катя.
– Я не права, я ни в чем не права. Столько смертей, а мы ничего не знаем, кроме массы каких-то второстепенных фактов. И даже Нина, хоть и старалась, нам не помогла.
– Ее информацию о школе танцев, которую посещает Зоя Абаканова, о чем упоминала и Варвара Петровна, мы проверили. Школа танцев расположена на Чистых Прудах, в Колпачном переулке. Заведение довольно популярное среди молодежи. Владелец – некто Анхель Гутьерес, гражданин Аргентины, он же преподаватель-хореограф. В России уже несколько лет, женат на русской, имеет двоих детей. Возможно, он и есть тот самый «любовник», про которого мне говорила экономка.
– Возможно, или тот самый? – спросила Катя.
– В этой школе танцев других мужчин-танцоров нет. Занимаются сплошь одни женщины. Менеджер школы – баба, бухгалтер – тоже. Мужики там раньше были только в охране, но вот уже три месяца, как владелец школы всех охранников уволил из экономии.
– Нина сообщает, что Зоя на полном серьезе собирается уезжать за границу, – сказала Катя. – Видимо, она до такой степени напугана, что решила бежать.
– Бегство потенциальной конкурентки-сонаследницы может не входить в
– Ты думаешь, следующей жертвой станет она? Он натравит на нее этого своего киллера снова?
– Если заказчик убийств – Ираклий, то на его пути к единоличному владению семейным капиталом остались только сестры.
– И маленький племянник, – напомнила Катя.
– На пути же Павла, если заказчик он, стоит в первую очередь сам Ираклий.
– Ты что же, теперь будешь круглосуточно следить за ними обоими?
– Я должен засечь момент, когда у заказчика состоится контакт со стрелком-наемником. Они должны, обязаны контактировать! Ведь как-то они обмениваются информацией. Но как, где? Одними звонками по
