мобиле в таких щекотливых делах не обойдешься. И потом ведь надо как-то расплачиваться.
– А может, заказчик просто переводит на банковский счет наемника деньги – гонорар за каждое новое убийство. Кстати, ты обязательно проверь, есть у них свои банковские счета. У Павла обязательно должен быть. А вот насчет Ираклия… И у него должна быть кредитка. А ориентировки по фотороботу стрелка ничего нового не дали?
– Нет. По нашим учетам эта тварь не проходит.
– Он определенно как-то должен быть связан с военной службой, – сказала Катя. – Ты сам говорил: очень уж он профессионально стреляет. Он или бывший военный, какой-нибудь контрактник, или…
– Договаривай. Что ж ты замолчала?
– Или уволен из органов.
– Или же связан с криминалом, хотя по нашей картотеке пока и не засвечен, – Колосов хмыкнул. – А может, не первое, не второе и не третье. А четвертое.
– Он наглый и бесстрашный, раз рискнул поднять руку на такую известную семью, – сказала Катя.
– А может, ему просто щедро заплатили. Или же… или же в самой этой семье его что-то привлекает.
– Одиозная фамилия? Это, Никита, подошло бы больше версии мстителя, а не киллера-наемника.
– В любом случае первая наша цель – он. Через него мы выйдем на заказчика.
– Который и так перед нами весь как на ладони, – вздохнула Катя. – Только вот который из двух… Знаешь, Никита, еще когда мы… то есть когда ты полностью был во власти версии «мстителя», Нина… ты же знаешь, она умница, наблюдательная, память у нее отличная… так вот, она мне сообщила одну любопытную деталь про Павла Судакова.
– Какую?
– Он рассказывал ей о византийских монетах из коллекции. И как бы мимоходом поведал историю византийского императора Ираклия и его детей. Они остались совсем молодыми, когда он умер. Они все тоже были сонаследники – эти его дети от разных браков. Речь шла о том, кто из них станет императором, кому достанется все, вся Византия. Я тут кое-что на досуге почитала о них и… просто удивительные совпадения. Представляешь, самого императора звали Ираклий, от первого брака у него был сын Константин и дочь Евдокия…
Колосов удивленно глянул на Катю.
– Сына от второго брака звали Ираклий, были еще и младшие братья и сестры. – Катя помолчала. – Они все очень недолго правили совместно, а потом погибли в одну ночь во время кровавого дворцового переворота. Византия досталась одному.
– Это Павел Судаков рассказывал Нине?
– Да. Она не была заражена «версией мстителя» в отличие от нас… Она воспринимала все, как есть там, в доме. И ей показалось, что Павел тогда рассказала ей эту историю не случайно.
– Я не понимаю, какое это может иметь отношение к делу?
– Прямое. – Катя смотрела в окно. – Если сам Павел только делал и делает вид, что верит в версию мстителя.
– Он сказал, кому из царских детей там, в этой Византии, тогда досталось все? Это ведь был братец по имени Ираклий, да?
– Нет, – Катя покачала головой, – согласно истории это был не Ираклий.
Колосов только хмыкнул.
– Знаешь, Никита… Говорят, прошлое – ложь. И мы не Византия. И никогда ею не были, даже во времена генерала Абаканова. Но если это так, если прошлое – ложь, что тогда есть настоящее? Ты видишь эту яблоню? Где ее яблоки?
Колосов облокотился на подоконник.
– Генку Сивцова по кличке Сова с подельниками из Матросской Тишины доставили. – В отличие от Кати он смотрел на автозак во дворе. – Это по разбойному нападению на семью предпринимателя в Люберцах. Там уже дело на мази, Сове обвинение в полном объеме предъявили… В отличие от нас, у них там все идет гладко. Даже стволы изъяты. И похищенное, правда, еще не в полном объеме. Эх, звали меня шесть лет назад отдел краж и грабежей возглавить. Сейчас бы как сыр в масле катался. Раскрываемость традиционно тридцать пять процентов, большего там никогда и не спрашивали, не требовали. Ловил бы таких вот, как Сова, жизни бы радовался… Так ведь нет, уперся, отказался… Теперь сиди тут к едрене-фене, подбирай трупы, как похоронная команда.
– Как поступим с Ниной? – прервала эти его излияния Катя.
– Я бы попросил ее оставаться пока там.
– Она в одном доме с убийцей, Никита. И потом там ребенок. Каким бы ни было сейчас его здоровье, мы не должны забывать, что и он тоже наследник всего этого абакановского добра… Я боюсь, что…
– Комманданте Ануфриев после волгоградского облома от операции на время самоустранился, а я… что ж, если Нине там так страшно, она может оттуда уехать хоть сегодня. Это дело добровольное, но я все же попросил бы ее остаться.
– Ей страшно, но она не из тех, кто подводит друзей в трудную минуту. Она и там, в Май-Горе, помнишь, сражалась до конца. И тебе это отлично известно. Но одна она не справится, ей надо помочь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу снова поехать туда.
– Пока это невозможно, – сухо отрезал Колосов. – Можно все испортить.
