– Да дело-то все в том, Никита, что этого типа взять за что-то интимное мы уже тоже вроде не можем. Весь сыр-бор в кругах, близких к Салтычихе, закончившийся такой печальной смертью Пришельца в расцвете лет, и начался с этого самого.
– Да с чего, черт тебя возьми? Говори нормально! Колька, чтобы с тобой беседовать – это надо прежде…
– Пекин пропал около месяца назад. Бесследно. Это китаец, Никита. Имя ему Чжу Дэ. Салтычиха его вроде в роли и личника держал, и домашнего массажиста. Ну и для всего прочего вроде тоже. И вот этот парень – по национальности китаец – словно в воду у них канул, понял? Салтычиха, источник информирует, его чуть ли не с собаками по всей Москве искал, громы-молнии метал, переживал. Но так и не нашел. А тут подсуетились некие люди – надули боссу в уши насчет давней вражды китайца с Пришельцем, ну и…
– Когда, ты говоришь, пропал китаец? – переспросил Колосов.
– Около месяца либо трех недель назад. Естественно, к нам из всей этой салтыковской кодлы никто заявлять не пошел. Сами решили разобраться. Ну, видно, и доразбирались. Ты вот, кажется, с некоторых пор банк данных формируешь о всех пропавших без вести в столичном регионе лицах восточных национальностей. Сдается мне, что Пекин Чжу Дэ прямой кандидат в этот траурный кондуит.
– А почему Салтычиха прикончил Пришельца? Чужими ли руками, сам ли – это мы узнаем, но почему? У него, значит, имелись не только подозрения, но и прямые факты против него? Что источники говорят?
Свидерко пожал плечами.
– С момента обнаружения трупа в «Форде» и суток не прошло. Мы столько всего узнали, а тебе все мало. И-эх, губерния… Тут масса вопросов возникла и еще возникнет – голову дам на отсечение. Но Салтычиха для нас уже недосягаем.
– Вывод отсюда? – Колосов знал: Свидерко – человек дела. Задавал вопросик так, для затравки профессионального самолюбия.
– На все вопросы нужен позарез исчерпывающий ответ. Главного подозреваемого нет, улетучился. Значит, начнем работать пока с его окружением. Всеми теми, кто имел с этой нашей троицей – Салтычиха, Пришелец, Пекин – контакты. Таких людей много, но… Салтыков, если все же приписывать это убийство ему, покарал за китайца Марсиянова. А вдруг он ошибся? И потом самое главное: что же произошло с китайцем? Где его тело, если он мертв?
– Ты хочешь сказать, почему оно до сих пор не обнаружено?
– Да. И не только нами. Сдается мне, что в этом дельце труп прятали больше не от нас, а от глаз Салтыкова. Но почему? Ну, если его вообще, конечно, прятали, а не спустили куда-нибудь к диггерам в канализацию по ошибке. Ну как, Никита, тебе не интересно было бы все это прояснить?
– Мне? – Колосов смотрел в окно. – А ты сам считаешь, что исчезновение китайца как-то связано с нашей серией?
– Ты сам первый подал гениальную мысль проверить досконально каждый случай пропажи без вести лиц восточной национальности. Каждый случай – мамочка моя родная! А я лишь скромненько, но вполне логически продолжил заданную тобой схему. А связаны ли эти дела… Пока что-либо утверждать рановато. Поживем, поглядим, послушаем, обмозгуем фактики собранные – тогда увидим. Ну, у нас же все равно до сих пор нет какой-либо внятной версии по этому чертову делу. В долгий ящик уж сплавлять хотели этих «безголовиков», до нового трупа, а тут…
– А трупа-то, кстати сказать, и нет. И улик сближающих пока тоже.
– Ничего. Разберемся, – Свидерко пристукнул по столу ладонью. – Источник сообщает, что вся эта наша троица, из которой двое уже покойники, посещала частенько один веселый кабак на Киевском шоссе. Его племянник салтычихинский держит. Вот с него и начнем. Узнаем, кто еще посещал это местечко теплое, с кем конкретно у Пекина и этих двух там были контакты.
Колосов хотел сказать Свидерко его любимое: «Бог в помощь», но вдруг осознал, что кабаком на Киевском придется заниматься не кому другому, как ему. Как-никак по этому делу у них с Петровкой – полное взаимопонимание и взаимовыручка. А загородное Киевское шоссе – это, увы, уже не Москва, а область.
Глава 22 ТЛЕН
В это утро Белогуров проснулся очень рано. Часы показывали без четверти пять. В щель между неплотно задернутыми шторами спальни сочилась серая утренняя мгла. Последнее, что видел Белогуров во сне перед пробуждением, была горящая машина. Во рту даже чувствовался привкус гари, плавленой резины и раскаленного металла. И было нестерпимо жарко. Белогуров откинул одеяло: это всего лишь духота в спальне. А та машина во сне… что это? Пережитый в ночном кошмаре рассказ Егора о том, как он на темном безлюдном пустыре у железнодорожного переезда «запалил с четырех концов» облитые бензином «Жигули», выполнившие свое предназначение?
Или ему снилась развороченная взрывом иномарка, где горели, как в подбитом танке, Феликс, его отец, его мать, его сестра…
– Проснулся?
Белогуров приподнялся на локте. Лекс, оказывается, тоже не спит. Смотрит в потолок. Вчера вечером Белогуров принес ей билет на концерт «Роллинг Стоунз». О таком подарке она лишь мечтала, но… «А почему один билет? – спросила она огорченно. – Я думала, мы с тобой пойдем. Или это зверски дорого? Ты много переплатил?»
Белогуров купил билет на «роллингов» у знакомого спекуля с Арбата. Заказал ему только один билет. За те сумасшедшие деньги этот билетный жулик достал бы ему и два, и три, и десять. Но Белогуров хотел, чтобы Лекс шла в этот вечер на «старичка Мика Джаггера» одна. В этот вечер ее ни под каким видом не должно было быть дома.
«Я не смог достать два билета, дружок, – соврал он ей. – И этот-то с трудом у Генки выклянчил. Такой ажиотаж – сама понимаешь. Концерт закончится около полуночи. Мы тебя встретим на машине – не волнуйся. Или я, или Егор».
«Я не волнуюсь. Спасибо за «роллингов». Только, пожалуйста, не нужно Егора. Я заберу телефон с собой, – сказала Лекс. – Если сам не сможешь за мной подъехать – позвони, я словлю какую-нибудь тачку».
Она так и сказала: «Если не сможешь». Белогурову стало не по себе, хотя он отлично знал, что
