Рейтинг темного божества

нацеливаясь на Млечный Путь.

Под звездами Млечного Пути и рогами Иван Канталупов и увидел его. Он стоял неподвижно, прислоняясь спиной к столбу. Тело его было влажно от воды, белое льняное парео, прикрывающее бедра, намокло. По толпе прокатился рев, свист, радостные возгласы. Словно на рок-концерте, собравшиеся приветствовали любимого исполнителя и жаждали его песен. Он протянул руки, словно собираясь обнять всю эту разношерстную, гомонящую, жадную до зрелищ орду.

Иван Канталупов внезапно почувствовал, как у него перехватило горло, – он , этот человек… Брат Стефан… Канталупов сейчас чувствовал к нему такую любовь, такую благодарность… Он спас ему жизнь там, на Крымском мосту, и он же вернул ему надежду на счастье, твердо пообещав Ирину.

Человек на плоту в белом мокром парео был выше среднего роста, сухощавый, среднего возраста, однако внешне моложавый, стройный. У него была загорелая кожа и белесые волосы – и цвет их в свете огней был какой-то неживой.

«А-а-а-а! – пронеслось по толпе. – О-о-о-о-о! Оле-оле-оле-е!»

Иван Канталупов начал протискиваться ближе к воде. Ведь он ехал сюда, к нему, из такой дали. Он ехал не просто так, а по важному, чрезвычайно важному делу.

Но его опередили. Из толпы вытолкнули парня в полосатых звездно-американских плавках. Он вел себя странно – то и дело запрокидывал кудрявую голову, смеялся. Движения его были сильны и пластичны и вместе с тем беспорядочны. С разбега он бухнулся в воду и поплыл к плоту мощным брасом. Канталупов видел, что он ждет пловца. Когда тот, мокрый и задыхающийся, вскарабкался на плот, толпа снова начала скандировать, петь «Оле-е– Оле!», как на футбольном матче. Но вопли утихли, едва лишь заговорил он :

– Входи. Зачем ты прибыл к нам?

– Я прибыл, потому что… я просто не мог иначе.

Голос новичка прерывался. Не то чтобы он был очень пьян, однако же…

– В каком состоянии ты прибыл? – он говорил с новичком как всегда мягко, звучно, доброжелательно.

– Я… это, я очищен от грехов. Со мной полный ништяк. И я это… я полон желаний.

– Кто ждет тебя?

Иван Канталупов видел: новичка охватило замешательство. Обычно мистериальный текст загодя заучивался наизусть, но молодость, легкомыслие, возбуждение, вино и травка многим мешали запомнить все слово в слово. Но и к этим чисто человеческим слабостям он был весьма снисходителен.

– Меня ждет этот… как его… Тот, чей свод из огня, чьи стены из змей живых, чей вдох – ваша кровь, чей выдох – ваши мечты, – новичок отбарабанил все это раскатистой скороговоркой.

– Скажи нам, кто он?

– Это Озирис Преображенный, Вечный, вернувшийся к нам! – новичок в эйфории восторга обнял столб- Джэд, запечатлев на этом символе вселенского фаллоса смачный поцелуй, а затем с радостным воплем сиганул с плота назад в озеро. Тело его ушло под воду. Прошла минута, а он все не всплывал. На берегу воцарилась тишина. Все ждали. Иван Канталупов наблюдал прежде такое не раз – вся штука была в том, сколько времени очередной новичок продержится.

– Йах! – пронзительно воскликнул человек на плоту, и следом за ним люди на берегу вскинули руки над головой, указывая на взошедший над озером месяц.

– Йах! – повторил Иван Канталупов одними губами. – Лунный серп. Эх, видели бы, видели его родные мышкинцы, сейчас, здесь, повторяющим слова магической, истинно великой формулы, смысл которой скрыт от глупой толпы, приехавшей на озеро в погоне за раскрепощенным сексом и острыми ощущениями.

– Ашер! – провозгласил человек на плоту, и следом за ним люди на берегу наклонились в едином порыве и зачерпнули у себя из-под ног горсти земли.

– Ашер! – повторил Канталупов. – Земля.

– Нефертум! – воскликнул человек на плоту. И, словно вызванный этим окриком, из воды, как черт из табакерки, выскочил полузадохшийся, отфыркивающийся новичок. Он пробыл под водой полторы минуты, чем и показал, что выдержал первое на пути к Озирису испытание.

«Нет, – подумал Канталупов, – на нефертум – прекрасный колос, черный колос этот придурок совсем не похож».

Нефертум – прекрасный колос, черный колос, срезанный лунным серпом, упавший на землю… Жертва великой июньской жатвы.

Как же давно была эта жатва, и как это давно теперь близко им всем, тем, кого он называет своими братьями и сестрами!

Толпа на озере глухо, нестройно затянула ритуальный гимн Озирису: «Многоименный! Преображенный! Дивный образами, темноликий! Тайный обрядами в храмах! Скрытый в земле…»

Над озером с треском разорвалась петарда. Красно-зеленый сноп огней взмыл над водой, точно дракон махнул своим хвостом и ударил по водной глади, сокрушая своих врагов. Плот причалил обратно к берегу. Человек в белом мокром парео сошел с него, и его тут же окружила толпа, сквозь которую было уже не пробиться.

– Что-то я не совсем врубился в этого вашего Озириса, – услышал Канталупов хрипловатый басок у себя за спиной. – На черта нам тут какой-то Озирис. Но телки тут и правда отвязные – Климыч не соврал. Но я вообще-то думал, что тут база нудистов.

– Серый, пошли, там в тачке две из Солнечногорска причапали – одна на меня прямо с первого взгляда запала. А подруга у нее как раз в твоем вкусе – смугляночка…

– Вы впервые тут?