– Нет, поздно уже. А там засидимся, вообще ночь наступит.
– А на сладкое закажем ягодное мороженое или фраппе…
– Нет, Катя, я… – Анфиса отчаянно боролась с собой. – Не могу, я боюсь.
– Ну чего ты боишься?
– Всего, я хочу домой.
Подошел автобус – ничего не оставалось, как сесть, доехать до Пятнадцатой Парковой и снова запереться на все замки в душной квартире. Но Катя решила не сдаваться – клин вышибается клином, и делать это надо скорее, пока патологическая боязнь улицы, открытого пространства не пустила в душе Анфисы слишком глубокие корни. В автобусе Катю внезапно осенила гениальная идея:
– Ах ты! – она стукнула себя по лбу. – Совсем забыла, мне же завтра с утра в редакцию «Вестника», а я диск с фотографиями на работе в столе оставила, ворона!
– С какими фотографиями? – Анфиса среагировала профессионально.
– А, с очередного места убийства, – Катя импровизировала на ходу. – Сейчас провожу тебя и помчусь на работу.
– Опять? Это на ночь-то глядя?
– Лучше сейчас, чем завтра в шесть утра вставать.
– А как же я?
– Ты побудешь дома. Я ненадолго.
Анфиса посмотрела на сгущающиеся за окном автобуса сумерки.
– Нет, я лучше с тобой.
Катя в душе возликовала. Через пару минут они уже ловили машину до Никитского переулка.
– А что, милицию на ночь разве не закрывают? – поинтересовалась Анфиса, когда они уже подъезжали. – Смотри, свет в окнах горит. Это ваши допоздна так вкалывают?
Катя хотела ответить, что в оные времена и сама Анфиса возвращалась домой не раньше одиннадцати-двенадцати часов ночи. А сколько раз ради одного-единственного удачного снимка ночь напролет моталась по ночной Москве. Чтобы провести подругу в здание, пришлось звонить в дежурную часть розыска, заказывать пропуск. В кабинете Катя включила свет и выхватила у себя из стола первый попавшийся компакт-диск.
– Да ты проверь сначала, – велела ей Анфиса, – вдруг это не то?
Пришлось Кате включать родной постылый компьютер. Она вставила диск и кликнула «мышкой».
– Что за снимки? – Анфиса подошла к ней сзади.
Катя, глянув на экран монитора, поняла, что из всего многообразия фотографий с мест происшествий ей попались именно снимки с кладбища в Мамоново-Дальнем, которые она скопировала у Колосова в надежде когда-нибудь использовать в качестве иллюстрации к будущему репортажу.
– Это с места убийства некоего Неверовского. Я выезжала туда, это случилось в… – Катя осеклась – ее поразил вид Анфисы. Та подалась вперед всем своим крупным телом и буквально вперилась в экран. Губы ее задрожали, с пухлых щек сбежал привычный румянец.
– Ой, Катя, а я его знаю, – прошептала она. – А это что же у него из живота торчит – нож?! Сколько же крови… Это в лесу случилось, да? А почему кругом какие-то камни? И крест вон на заднем плане? Какое у него лицо жуткое, но все равно – это он, я его узнала. Это он, без сомнения!
– Да кто он-то?
– Да тот самый человек, что дал мне ту самую фотографию! Тот заика, что вел себя так чудно..
– Ты уверена?
– Да точно он! Я его лицо, когда он говорил про эту жатву июньскую, до смерти не забуду.
– Его звали Алексей Неверовский, – Катя почувствовала, что ей жарко, кровь стучала в висках. – Труп его был найден на кладбище на территории старинной дворянской усадьбы, ныне заповедника. А неподалеку была обнаружена его машина – темно-синий «Фольксваген».
– Темно-синий? Я же говорила вам с Сережей, он бросился тогда к машине с таким видом, словно за ним гнались. Катя, ты слышишь, я тебе говорю – это он! Кто его убил? За что? Когда это произошло?!
Катя посмотрела на Анфису:
– Кто его убил, мы пока не знаем, но получается… судя по дате, получается, что произошло это… после вашей с ним встречи – той же ночью.
ГЛАВА 17
ПО ЦЕПОЧКЕ – ДАЛЬШЕ
– Никогда, никогда себе не прощу – зачем мы уехали? Зачем оставили его, моего бедного мальчика, одного?!
Напротив Никиты Колосова в кабинете розыска сидела мать Александра Иванникова Вера Анатольевна и плакала навзрыд. Ее муж – отчим Иванникова ждал в коридоре за дверью. Супруги ночным рейсом прилетели из Коста-Брава, где отдыхали все это время, ничего не зная о судьбе Александра.
– Как же так, что же это такое, сыночек? Почему, за что? – вопрошала сквозь слезы Вера Анатольевна.
