– Твои методы убеждения – безотказны. Ты как себя чувствуешь?
– Как покойник. Глянь, у меня тут осталась странгуляционнная борозда? – он взял ее за руку, потянул к себе.
– Ненормальный, – Катя покачала головой. – У меня сердце до сих пор в пятках, а он еще улыбается! А если бы эти твои с матрасом оплошали? Что бы тогда?
– Мы в отделе с ребятами сто раз эту ситуацию проигрывали. Моделировали. Все здесь должно было случиться только так – иначе просто никак. А так все вписывалось – в том числе и отпечатки пальцев Поповых. Но надо было проверить на практике.
– Тебе надо было лично на себе, да? Даже петлю?
– А кому я на пару минут повеситься предложил бы – следователю что ли? Или вон нашему Лехе Сабурову? Так он молодожен, – Колосов хмыкнул. – Это я сирота казанская, одинокая – мне и погибать в случае чего.
– С ума ты меня когда-нибудь сведешь своими фокусами, – Катя отвернулась, слезы вдруг затуманили глаза. – Никуда я больше с тобой не поеду. И не зови меня даже… А все же, – через мгновение она уже забыла свою угрозу, – как это ни убедительно, я не могу поверить, что Кублин, Федай, Иванников и Грачевский сами надели веревки себе на шею. Ты подозреваешь, что это была какая-то фишка, обряд, ритуал… Ритуал чего? Что вообще все это означало? Какую цель они преследовали? Смысл в чем? Именно здесь у твоей впечатляюще-наглядной версии – слабое место. И очень существенное.
– Ну, цели-то у них были разные. Цель Поповых была убить четверых, причем именно таким странным изощренным способом. К твоему сведению, мы проверили все их полеты за эти полгода, – Колосов надел рубашку. – Так вот, оказалось, что в марте и апреле у них трижды была вроде бы вынужденная по техническим причинам посадка в Брусках. Вынужденная посадка – так диспетчер аэроклуба в Быково записал с их слов. Бруски – это совсем недалеко отсюда, всего каких-то семнадцать километров. Там даже не аэродром – просто забетонированная полоса, как запасное место посадки при аварийной ситуации. А Поповы сажали там самолет трижды. Почему? Чем их такая дыра привлекала, а? Мы попытались это выяснить.
– И что выяснили?
– Там в окрестностях Брусков есть один заброшенный дом. Местные нам подсказали.
– Заброшенный дом? А какое отношение это имеет к тому, о чем мы говорили?
– Сейчас передохнем немного и поедем туда. Я следователю хочу кое-что там показать. И тебе полезно будет это увидеть.
– Ты считаешь, того ужаса, что я увидела здесь сейчас – мне недостаточно? – спросила Катя.
И вот они снова двинулись в путь – теперь уже в Бруски. Катя наскоро занесла в свой репортерский блокнот впечатления от «эксперимента», попросила оператора Марголина показать на видеокамере то, что он заснял в сауне. Даже не верилось, что эти разрозненные записи и кадры когда-нибудь превратятся в серию иллюстрированных очерков о раскрытии этого дела. Слишком уж все было запутано и непонятно.
– Сами Поповы, как мы узнали, родом из Ростова, – на заднем сидении микроавтобуса Колосов делился со следователем прокуратуры последними оперативными данными. Катя, погруженная в свою работу, тем не менее была само чуткое ухо. – В Москве вот уже пять лет. Характеристики на них – вроде самые хорошие. Но толком никто ничего о них не знает. Создали собственный мини-аэроклуб, работали с клиентами. Летал в основном старший брат – Глеб, а Михаил был у него вроде механика, но когда надо было, и сам садился за штурвал. В Ростове у них мать, отец, полно родни – здесь, в Москве, никого. Оба холосты. Квартиру снимали в Митино. Побывали мы там – словно там никто и не жил долгое время. При осмотре самолета обнаружены их личные вещи. Найден и один мобильный телефон, но он сильно пострадал от огня, и какие-то полезные данные с него скачать невозможно.
– А куда они летели из Басманово? – спросил следователь.
– Домой, в Ростов – так записано в летном журнале.
– Такой маленький самолет долетит до Ростова?
– С посадками и дозаправками – почему нет?
– А что с водителем тягача – Гришенковым?
– Он в больнице в тяжелом состоянии, без сознания. Врачи пока ничем обнадежить не могут.
– Да, дела, – следователь хмыкнул.
– В общем и целом картина происшедшего представляется мне так: в ночь убийств, судя по отпечаткам пальцев, Поповы успели побывать и в Скарятино в сауне, и в Мамоново – на кладбище, – Колосов тщательно взвешивал слова. – Самолет их в это время уже находился на аэродроме в Басманово, причем перебазировали они его туда загодя не по воздуху, а транспортировкой, словно он был неисправный.
– Может, он и был неисправный?
– С самолетом все было в порядке, мы проверили. В тот вечер они вместе с Кублиным, Федаем, Грачевским и Иванниковым около восьми часов приехали в сауну. И там произошло то, что мы только что попытались воспроизвести наглядно. Я уверен: Поповы ехали в сауну с твердым намерением совершить убийство. Причем выбрали для этого странный изощренный способ. Могли ведь зарезать или застрелить, ан нет – для чего-то потребовалось максимально все усложнить. Федай, Грачевский, Иванников и Кублин вряд ли предполагали, что им отведена роль жертв – иначе… иначе они бы так доверчиво не надели бы сами себе петли на шеи. Возможно, их убедили, что это – какое-то испытание, через которое надо пройти, ритуал…
– Кто убедил? Поповы? – спросил следователь.
– Поповы или кто-то другой, – ответил Колосов тихо. – Тот, кто за всем этим стоит – кто убил или приказал убить самих Поповых и Алексея Неверовского.
– А что выяснено с Неверовским?
– Пока что немного. Надо будет еще раз допросить его сестру. Но кое-какие новые данные у нас и по нему есть, – Колосов посмотрел на Катю, сидевшую рядом с оператором. – Накануне своей гибели
