– Но ведь Поповы что-то нашли на кладбище в Мамоново-Дальнем, ты сам это говорил! – воскликнула Катя. – Они что-то забрали оттуда. И хотели с этим бежать. И за это их так дерзко и так жестоко прикончили.
– Да, яма на кладбище – налицо. И какой-то ящик они в самолет грузили – свидетели на аэродроме показывают. И потом, этот ящик исчез с места крушения самолета, – Колосов говорил четко, но как-то задумчиво. – И Алексей Неверовский приволок с собой на кладбище канистру, явно собираясь что-то запалить.
– И Поповы его убили, чтобы он этого не сделал. Этот Неверовский – наверняка потомок того самого Аркадия Неверовского! – воскликнул Мещерский. – Господи, какая нить оборвалась с его смертью!
– У Неверовского есть сестра, – сказала Катя, – только она в бегах?
– Мы ее нашли, – Колосов обвел взглядом маленькую, но ужасно сплоченную компанию. – Это и есть моя новость.
– Где? – спросила Катя.
– В Свято-Успенском женском монастыре.
– Где?! – воскликнули все хором.
– В женском монастыре в Александрове – сто двадцать километров от Москвы. Она там, оказывается, уже неделю живет. Словно прячется от кого-то.
– Она что же, постриглась в монахини? – Катя всплеснула руками.
– Таких подробностей я пока не знаю. Но думаю, скоро узнаем и это. У меня машина, едем, – Колосов кивнул.
– Что, прямо сейчас? – Мещерский даже растерялся.
– Время не ждет. А ты, Сережа, мне там вот так будешь нужен, – Колосов чиркнул ребром ладони по горлу.
– Я небрит, потом, с дороги… А там все же – женский монастырь… Неудобно.
– Это пустяки.
– А нас вообще допустят туда?
– Вроде бы монашки с мужчинами не общаются, не разговаривают. Вот Катя возьмет на себя функции следователя. Временно, – усмехнулся Колосов.
– Я так понимаю: я могу не ехать, – Анфиса вздохнула. – Но я тоже поеду, можно? Эта история… ее надо добить до конца. Для меня – это дело принципа.
– Анфиса Мироновна, вы – последний свидетель, кто видел Алексея Неверовского живым. Я думаю, сестре его будет полезно и с вами поздороваться, – Колосов сделал широкий жест, словно хотел обнять толстушку. – Все, айда в машину. По дороге кто первый увидит автозаправку – от меня премия.
– Какая? – спросила Катя.
– Для каждого – индивидуальная.
В его видавшей виды «девятке» Катя с Анфисой сели сзади, Мещерский оккупировал штурманское сиденье. Дорога была долгой. Говорили обо всем на свете, только не о том, о чем думали все – о Праге, о чешском пиве, потом Мещерский коснулся футбола, и понеслось!
– Знаешь, я опять все о том же, – шепнула Анфиса.
– О чем? – тихо спросила Катя.
– Если существует на свете вещь, которая исполняет желания, то…
– Жалко, что твоего Кости тут нет. Ему полезно послушать.
– Костя, да, конечно… И наша свадьба – тоже… Но я не о нас с ним. Сколько еще всего можно было бы загадать, попросить! Представляешь? И эта сволочь – Родригес, убивший Че Гевару, был бы наказан по заслугам. И вообще… Можно было бы загадать насчет войны – чтобы ее не было тогда 22 июня. И чтобы дети никогда не болели. И чтобы сумчатый волк в Австралии не вымер… И еще я подумала…
– О чем, Анфиса?
– Помнишь, в Риме мы с тобой стояли на Палатине у арки Тита? – Анфиса вздохнула. – Я бы загадала, чтобы ее вовсе не было. Чтобы Иерусалим не был разрушен тогда, чтобы никого не вели в цепях с колодками на шее и не продавали в рабство.
За окном машины проносились подмосковные поля и деревни.
– Ничего хорошего бы из этого не вышло, – тихо ответила Катя.
– Почему? Ну почему?
– Потому что сначала надо убить. А на крови ни одно стоящее желание не исполнится. Не знаю, но мне почему-то кажется, что… Даже этот твой сумчатый волк, выжив, сделался бы бешеным оборотнем… Я не могу объяснить, но у меня такое чувство…
Анфиса вздохнула и накрыла Катину руку, лежавшую на сиденье, своей ладонью.
– Вон бензоколонка! – объявил Мещерский.
Свято-Успенский монастырь увидели еще издалека. Его древние стены тонули в зелени. За этими стенами некогда спасался от стрелецкого бунта царь Петр, и его дочь, царевна Елизавета Петровна, заточенная здесь Бироном, с тоской глядела на них из окна своей кельи, ожидая чудесного спасения. Прежде находившийся в разоре и запустении монастырь был возрожден лет десять назад. Купола его храмов были увенчаны крестами. У ворот выстроились автобусы с туристами, путешествующими по
