Отстранив Мизину, они с Катей прошли в квартиру. Так бесцеремонно и многозначительно врываются в телесериалах в убежище потенциальных подозреваемых только доблестные правоохранительные органы. И порой этот нехитрый и грубоватый прием срабатывает и на практике.
– Что… случилось? – пролепетала Мизина.
Катя огляделась – тесная однокомнатная квартирка как раз для молодой, только-только вступающей в жизнь пары. Сдается явно с мебелью – раскладным диваном, зеркальным шкафом и холодильником. Все это старое, из былых времен. Обои тоже старые, линялые. А вот постельное белье на разобранном диване – новое, даже щегольское. И плед – итальянский, и изящные подушки. Телевизор на подоконнике тоже новенький. На полу – хрустальная пепельница и белые босоножки с цветочками на высоком каблуке. На стуле – черные мужские брюки и форменная сорочка охранника – идеально выглаженная.
– Что случилось? Как вы меня нашли? – повторила Мизина. На груди ее в вырезе короткого шелкового пеньюара поблескивал золотой медальон – Рыбы, знак Зодиака. И, задавая свои тревожные вопросы, она то и дело касалась его рукой, словно это был талисман.
– Как видите, Вероника, нашли. Хотя вы нам этого своего адреса и не удосужились дать, – Марьяна встала напротив Мизиной. – Так к кому уехал Лосев, когда?
– Я ничего не знаю… Гоша вечером уехал, ночью… Он ничего мне не сказал. Господи, что с ним? – Мизина вцепилась в медальон. – Пожалуйста, скажите, не пугайте меня… С ним все в порядке?
– Вы давно живете вместе? – спросила Катя.
– Почти полгода уже. Мы скоро поженимся.
– Это Лосев устроил вас в «Парус»?
– Да, он.
– Почему в прошлый раз вы не сказали нам о нем?
– Вы не спрашивали… И потом, какое вам дело? Это моя личная жизнь, и я…
– Лосев убит сегодня ночью на шоссе. Застрелен, – сказала Марьяна.
Мизина пошатнулась.
– Нет, – она покачала головой, сверля их взглядом. – Нет, вы ошибаетесь. Он… он сказал, что скоро вернется. Этого не может быть!
– Мы сейчас поедем с вами в морг на опознание. – Марьяна покачала головой: – Нет, Вероника, не надейтесь, не вернется он больше к вам. Три пули в него кто-то засадил почти в упор – сюда, – она указала Мизиной на предплечье: – Сюда в грудь и в шею.
– Неправда! – Мизина с размаха ударила ее по руке. – Неправда, ложь! Лжете! – Она рухнула на диван, тяжело дыша. – Я не верю, этого не может быть, потому что я не хочу, не могу без него… Я его люблю. На смерть люблю, на всю жизнь!
– Если бы вы сами не врали нам тогда, а рассказали правду о том, что произошло с вашим клиентом из двести второго номера Авдюковым, – заметила Катя, – ваш Гоша был бы жив. К кому он поехал, отвечайте!
– Это связано со смертью Авдюкова, не отпирайтесь, нам это известно. И вы в этом тоже замешаны – вы ведь намеренно поменялись дежурством на тот день. Это Лосев вам велел? – наступала Марьяна.
И тут Вероника Мизина заплакала. Сначала тихо, еле слышно начала всхлипывать, а затем громко завыла, запричитала, как воют по покойникам бабы в деревнях тысячи лет. Она уткнулась головой в подушки, она била по ним кулаком, она царапала радужные яркие наволочки. И все смешалось – накал наступательного допроса сразу же сник. Началась обычная в таких случаях женская суета – Катя помчалась на кухню за водой, Марьяна села рядом с плачущей, уговаривая ее взять себя в руки. Вместо воды Катя отыскала в холодильнике бутылку вермута, щедро плеснула Мизиной в стакан:
– На выпей, успокойся.
И они сразу перешли на «ты».
– Я поверю всему, что ты расскажешь сейчас, Вероника, – внушала рыдающей горничной Марьяна. – Этим ты поможешь найти убийцу Лосева. Этим ты снимешь с тебя подозрение в убийстве Авдюкова. Бутылку нарзана кто-то подменил бутылкой с ядом. Мне хочется верить, что это не ты.
– Это не я, – Мизина поперхнулась вермутом. – Хорошо, я все вам расскажу. Я очень мало чего знаю. Я не знаю, куда уехал Гоша, он мне не сказал… И я не подменяла никаких бутылок, клянусь вам!
– Что произошло в отеле в ночь убийства Авдюкова?
– Он, этот тип… он бывал в клубе раньше, я вам говорила – каждый раз с разными девками. То с одной, то с другой. Мы его даже «Виагра-бой» прозвали. Гоша его знал.
– Лосев был знаком с Авдюковым? – спросила Катя.
– Нет, просто знал его как завсегдатая клуба. Десятого мая Авдюков с новой пассией приехал. Разместился в двести втором, он вечно его для себя бронировал. И в этот же день Гоша попросил меня поменяться дежурством со сменщицей.
– Зачем ему это было нужно? – спросила Марьяна.
– Я сейчас все, все скажу… Он сказал мне – ты должна быть на этаже, но после полуночи из кастелянской не выходи.
– Значит, это Лосев подменил бутылку нарзана? – не выдержала Катя.
– Нет, что вы, Гошка никого не убивал! – страстно воскликнула Мизина. – И я тоже ничего такого не делала. Я не знала ничего про бутылки. Нарзан я поставила Авдюкову на столик рядом с кроватью в спальне, как он всегда просил. Мы вообще ничего не знали про бутылки…
– А про что вы знали?
