– Леокадия Остужева была горбунья, а голос у нее был выдающийся. Остался сейчас, наверное, только на старых пластинках, – Катя вздохнула. – Вот из какой семьи подруга Авдюковой.
– В семидесятых-восьмидесятых все они были золотой молодежью, – заметила Марьяна, – дочка генерала, дочка певицы, сынок дипломата – у Усольского папаша в МИДе работал. А теперь все они старые калоши.
– Вот будет нам с тобой по пятьдесят, такими же калошами станем. Да, у них есть еще общий приятель – Варлам Долидзе, неудавшийся оперный певец, ныне оружейный мастер. Он делает на заказ старинное оружие для богатых клиентов. Точнее, подделывает.
– Подделывает? – переспросила Марьяна.
– Ну копирует по старым образцам.
– Подделывает, – повторила Марьяна. – Интересно, да… Ну а еще что?
– Да, кажется, все. Это все, что нам известно.
– Все?
– Да, еще в доме у Долидзе, кроме оружия, были куклы, – Катя улыбнулась, словно внезапно вспомнив.
– Какие еще куклы?
– Очень забавные. Зинаида Александровна привезла их из турпоездки по Сицилии. Я видела куклу-даму и куклу-рыцаря. И еще там был мавр, но у него была отломана голова.
– А при чем они?
– Так, ни при чем, просто они очень занятные и очень красивые. Их, кажется, используют на Сицилии во время карнавала, разыгрывают рыцарские интермедии.
– Я все не пойму, куда ты клонишь, Катя.
– Никуда я не клоню, я просто вспоминаю вслух, делюсь впечатлениями. А знаешь, этот Долидзе очень колоритный. И дом у него забавный. И на Мамонтова он оказывает очень сильное влияние. А тут еще эта дуэль…
Марьяна посмотрела на Катю.
– Что, выдернуть этого клоуна на допрос? – спросила она.
– Он сам к тебе приходил по повестке. Не волнуйся, он-то явится, не убежит. Сейчас не его надо допрашивать.
– А кого, по-твоему?
– Того, кого ты и сама ждешь не дождешься – Юлию Олейникову, – сказала Катя. – Признайся, тебе ведь кажется – после смерти Лосева ей что-то угрожает, да?
– Если и не угрожает, то… В общем, без ее объяснений все наши построения могут рухнуть в одночасье. Она должна сказать нам правду: что произошло между нею и Авдюковым, почему она сбежала и тем самым облегчила убийце осуществление его плана.
– Ты ей сколько времени дала на раздумье?
– Два дня.
– Она не придет, – усмехнулась Катя.
– Тогда мы ее навестим, – Марьяна взглянула на часы. – Скоро она с работы должна вернуться. Поехали к ней домой, у меня ее адрес в деле.
Олейникова жила в Царицыне – микрорайон был уютный, зеленый. До царицынских прудов – рукой подать. А вот дом – панельная высотка с распахнутыми настежь дверями подъездов, сломанными домофонами и испещренными наскальными росписями стенами —выглядел убогим и запущенным. Сверившись с адресом, Катя и Марьяна поднялись на одиннадцатый этаж в скрипучем, так и ходившем ходуном лифте. Позвонили в квартиру – никого.
– Еще с работы не вернулась. Пробки, наверное, везде, – сказала Марьяна. – Что ж, подождем.
Сидели в машине возле подъезда. Ждали. Прошел час. У Кати затекли ноги.
– Мы в засаде или не в засаде? – спросила она.
– А как тебе больше нравится? – Марьяна курила в открытое окно, поглядывала на часы.
– Тогда я похожу, разомнусь.
Катя прогулялась по двору, решила позвонить в офис «Стройинвеста» – а вдруг все сотрудники сообща справляются с каким-нибудь внеочередным авралом? Однако она опоздала с идеей – Марьяна в машине уже набирала нужный номер.
– Никого нет в офисе-то, – заметила она сумрачно. – И время уже четверть восьмого.
– Подождем еще, – не совсем уверенно предложила Катя.
Прошел еще час. Время шло медленно и бездарно. А на душе отчего-то становилось все тревожнее.
– Где же носит эту Юлию? Давно должна дома быть, сериалы смотреть по телевизору, – Марьяна потянулась к ключу зажигания.
– А вдруг ее тоже убили? – сказала Катя. – Может быть, она все же что-то видела в ту ночь и ее убрали?
– Не каркай, пожалуйста.
