Занавеса, спокойно ходили по этой местности, и между теми, кто пересекал магическую грань, было молчаливое соглашение — не мешать людям жить здесь обычной жизнью.
Стайл подождал, пока коридор освободится и прояснится Занавес, и стал раздеваться, аккуратно складывая свою голубую одежду и пряча ее в густых ветвях могучего дерева. Все это время он издавал губами мелодичный протяжный сигнал.
Поскольку ой стоял обнаженный, Нейса обернулась обнаженной девушкой, обняла его, поцеловала и, смеясь, сказала:
— И я похожа на обитателя Протона!
— Требуется нечто большее, чем нагота, чтобы стать обитателем Протона, — сердито сказал Стайл. — Единорог, перестань озорничать! — И прошептал, сделав шаг вперед: «Прими меня всего, коридор!»
Он почувствовал покалывание в теле, звон в ушах, когда переступал черту. Он, стоя в коридоре, одинокий и обнаженный, обернулся: Нейса едва виднелась сквозь сгущавшуюся пелену. Она снова была в обличье единорога.
— До встречи, дружок! — сказал он и помахал ей рукой. Решительно повернулся и быстро зашагал в глубь коридора. Было необычно ощущать себя обнаженным, ведь он успел уже привыкнуть к обычаю Фазы носить одежду.
Внезапно коридор-холл расширился и его пересекла главная взлетная полоса, вдоль которой стояло множество обнаженных рабов. Они расходились по своим рабочим местам.
Адепт присоединился к рабам, став одним из них. Правда, он отличался от них ростом: он был ниже мужчин, большинства женщин и даже некоторых детей, но он привык к этому. Время от времени он ловил на себе рассеянные взгляды, но, утишая самолюбие, напомнил себе, что лицо; пытающееся вынести суждение о другом только из соображений роста, лишь подтверждает свою неспособность здраво судить. Все же он был рад, когда покинул холл и очутился возле своей квартиры.
Он подошел к двери, и она тут же распахнулась, отреагировав на музыкальную тональность его шагов. Стайл переступил порог.
Обнаженный человек смотрел на него, сдвинув брови. С минуту они не сводили глаз друг с друга, потом тот, кто был в комнате, поднялся.
— Шина не сказала мне, что ты вернешься в этот час. Я ухожу.
— Минутку! — остановил его Стайл. Он узнал в человеке своего дубля — робота, заменявшего его, когда он был на Фазе. Без этой машины частые отлучки Стайла были бы слишком очевидны, что могло привести к беде.
— Нам не доводилось встречаться, — сказал Стайл. — Шина хорошо обходится с тобой?
— Шина не обращает на меня внимания, — ответил робот, — кроме тех случаев, когда мы не одни. Чтобы соблюсти приличия.
— Итак, ты запрограммирован во всем повторять меня. Не наскучило тебе это?
— Машине моего типа не бывает скучно, если только не будет заложена дополнительная программа.
— Даже если тебя запирают в запасной отсек? В чулан!
— Тогда отключаюсь.
Его ответ опечалил Стайла. Он сочувствовал всем угнетенным существам.
— Если когда-нибудь ощутишь неудовлетворенность, дай, пожалуйста, знать, я замолвлю слово.
— Спасибо за любезность. — Робот оставался бесстрастным. — Машина не нуждается в этом. Могу ли я уйти?
— Когда должна вернуться Шина?
— Через четыре минуты пятьдесят секунд.
— В таком случае уходи. Я тебя прикрою.
Робот не понял юмора человека. На Протоне были разные машины, разных типов и уровней, этот же робот не отличался особой сложностью. Он подошел к стене, совсем как человек, обернулся и бросил последний взгляд на Стайла, но этот взгляд обеспокоил Адепта, уж слишком он был безликим, даже отсутствующим. А ведь так он смотрел на всех, когда заменял его, Стайла.
Робот приподнял панель, за которой находился небольшой чулан, отодвинул ее и скрылся. В запасном отсеке он отключился.
Стайл вспомнил голема, который олицетворял его второе 'я', пока Стайл не прибыл на место действия и не разрушил его. Какая в сущности разница между големом и роботом-гуманоидом? Один сотворен магией, другой — наукой. В этом больше параллели между двумя мирами, чем с точки зрения географии.
Стайл сел за стол, который только что покинул робот. На столе была разложена карточная игра — робот играл сам с собой. Странно. Если он, как говорят, никогда не скучает, так отчего же так коротает время? И тут же на ум пришел ответ: да потому, что сам Стайл делал бы это, если бы вдруг стало скучно. Так он совершенствовался в Игре, выверяя неясные положения.
Возможно, робот следовал и программе акробатических упражнений, хотя, естественно, не мог извлечь из этого что-то для себя. Все он делал для того, чтобы идентичность человека и робота была абсолютной.
Стайл проанализировал ситуацию карточной игры и сделал резюме. Он был углублен в это занятие, когда открылась дверь и появилась Шина.
Она была прекрасно сложена, чуть выше его и отдаленно напоминала ему другую, которую он знал много лет назад: женщину, такую миниатюрную, что даже он был выше ее, женщину-жокея, которую он думал, что любит.
Ее звали Тона. Встреча с ней приобщила его к музыке. Но все же Шина — к это стоило признать ради объективности — была милее, привлекательнее.
Он поднялся, шагнул к ней и обнял.
— Здесь кто-то есть! — воскликнула она удивленно.
— Никого, — ответил он, прижимая ее к себе для поцелуя, — ты хочешь любви?
— С роботом? О, глупец! — Она пыталась освободиться из его объятий, но он все крепче сжимал ее.
— Как знать… С роботом, возможно, лучше…
— О-о! — Она немного помолчала. — Хорошо!
Он поцеловал ее и переспросил:
— Хорошо? И как далеко у тебя заходят отношения с другими роботами?
— Мы просто друзья… Ну иди же в постель.
Теперь уже рассерженный, Стайл выпустил ее. Она рассмеялась.
— Влюбленный идиот! Неужели ты думаешь, что я не узнала тебя? — Она обняла его руками и страстно поцеловала.
— Интересно, что выдало меня? — полюбопытствовал Стайл.
— Кроме самого очевидного, еще есть и другие детали. Неужели ты считаешь, что они мне неизвестны? Излучение от живого тела, дыхание, сердцебиение, прочие нюансы живого существа…
— А очевидное?
— Твои руки. Они слишком загорели!
Он перевел взгляд на руки и увидел четкую линию там, где кончались рукава его рубашки, которую он носил на Фазе. Кисти рук под горячими лучами солнца стали темными.
Все жизненное пространство Протона было закрыто куполом, чтобы солнечные лучи просачивались без разрушительной интенсивности. Так что если и был у обитателей Протона загар, то очень умеренный, и, конечно же, он был ровным, без каких-либо переходов. Его загар не только отличал его от собственного дубля, но и выделял среди всех рабов Протона.
— Я буду носить перчатки, — сказал Стайл.
— Не думаю, что потребуются столь героические усилия, — успокоила его Шина.
Ока принесла тюбик с лосьоном нужного оттенка и втерла лосьон в кисти Стайла. Теперь они ничем не отличались от всех рук.
— Не знаю, что бы я делал без тебя, — благодарно прошептал Стайл.
— Ты бы постоянно оставался на Фазе с Леди!
