в углу участка. Здесь было тесно, но трещала чугунная печурка. Стоял верстак, висели по стенам инструменты и пахло стружками и клеем. Это была мастерская, где Песков собственноручно остругивал доски.
– Мишень ничего не доказывает, – возразил Колосов, едва немного отогрелся у печки. – Вы накануне тренироваться могли, а потом вечером зайти в туалет и застрелить Тетерина.
Песков покачал головой: ишь ты!
– Вы это серьезно?
– Серьезней некуда. А как еще мне заставить вас давать показания? – Колосов готов был спорить. – В прошлый раз вы бы тоже, наверное, ничего не сказали. Но вам Салютов приказал. Знаете, а вы ведь нас всех там немало удивили тем, что так смело в присутствии своего нанимателя начали говорить о его сынке.
– Я правду про Филиппа сказал, – буркнул Песков. – Ну, вот и благодарность получил. Расчет и трудовую книжку в зубы. А теперь еще одно спасибо: в убийстве обвиняют.
– Я вас не обвиняю. Просто даю понять, как может дело развиваться, в каком ключе при наличии вот такого неприятного для вас заключения без…
– Без чего еще? – хмуро спросил Песков.
– Без внутренней убежденности моей лично и следователя прокуратуры, что вы не подозреваемый номер один, а главный наш свидетель. Причем свидетель добросовестный и честный.
– Наговорился я уже, спасибо. Полный отчет дал.
– Поймите, я не пугать вас этой бумагой приехал. – Колосов вздохнул. – Мне нужно лишь кое-что у вас уточнить, Михаил…
– Романовичи мы. – Песков облокотился на верстак.
– Тогда сначала о пистолете вашем. Когда именно вы из него стреляли? – спросил Никита.
– Первого мы не работали, а второго у меня тоже выходной был. Оба этих дня я по мишени в овраге палил. Ну, в честь нового века.
– А патроны где брали? – елейно спросил молчавший до этого момента Биндюжный.
– С армии остались, – Песков усмехнулся. – Ну вот, щас и обыск будет.
– Обойдемся пока, – ответил за коллегу Никита. – А разве правилами казино не требуется, чтобы вы сдавали оружие после дежурства?
– В «Красном маке» не требовалось. У сменщика моего Приходько свой табельник. Да вон Китаев тоже всегда не пустой ходит.
– Китаев ко всему еще и личный телохранитель Салютова.
– Ну, не знаю. Там у нас инструкция была, – флегматично ответил Песков. – Сотрудникам службы охраны казино ношение оружия разрешено. Там в инструкции не сказано, что только в пределах территории.
– Вы хорошо стреляете?
– Прилично.
– Какие у вас все же были отношения с Тетериным? – спросил Колосов.
– Я уже отвечал: нормальные, рабочие.
– Точнее?
– Никакие, – хмыкнул Песков.
– То, что вас уволили, по-вашему, это месть за те ваши откровенные показания?
Песков посмотрел на гудящую печь.
– Салютов мужик умный, – сказал он медленно. – Я зла на него не держу. Все правильно он сделал.
– Что вас уволил?
– Угу. Я б сам себя уволил на его месте.
– А зачем же вы тогда там мне рассказали про Филиппа, про эту Басманюк? – искренне удивился Никита.
– Так это ж правда была. Я правду сказал.
– Не могли умолчать, что ли?
– Не приучен.
– Здорово, – Никита покачал головой. – Второй раз вы меня удивляете, Михаил Романович. Вам в «Красном маке» работать нравилось?
Песков усмехнулся.
– Ну, а коллектив-то какой там, в этом казино? – не унимался Никита.
– Люди-то какие хоть? – не выдержал и Биндюжный.
Песков снова невесело усмехнулся:
– Салютов там человек. Остальные – так, сор, пыль у его ног.
