– Вы, гляжу, до сих пор уважение к нему сохранили, – заметил Никита. – Даже несмотря на… А у Тетерина с Салютовым какие были отношения?
Вопрос был, конечно, глупым. Однако ответ озадачивал еще больше:
– Ребята из охраны говорили – Тетерин его жалел, – ответил Песков.
– Кого? Салютова? Тетерин жалел? – Биндюжный, казалось, услышал свежий анекдот. – Почему?
– Он давно у Салютова работал, еще когда тот другой бизнес держал. Я-то всего два года у него, а Тетерин давно. Ребята говорили: он его жалел, потому что ему все как-то не везло.
– Это Салютову-то не везло? – уточнил Биндюжный. – Ну, ты и даешь, Романыч!
– Жена у него была больная. Психическая. Лет двадцать его и всю семью мучила. Тетерин рассказывал – правда, не мне, это я слышал – Салютов иногда черный приезжал, как уголь, в офис, ну, когда еще фабрикой командовал. Ну и детки тоже… Игорь – пьяница был, по пьянке и на машине разбился. Липа этот – Филипп…
– У них с отцом конфликт? – спросил Колосов.
– Ну да, из-за бабок. Деньги все делят. Он тоже отцу не помощник.
– Значит, за все это Тетерин Салютова жалел. А что еще?
– Больше ничего, – Песков вздохнул. – Все.
– Постоянный клиент казино – некий Витас вам знаком?
Песков покачал головой: нет.
– А Газаров? – Колосов вспомнил фамилию, упомянутую Китаевым.
– Да мало ли их приезжало.
– А играют-то в «Маке» по-крупному или как? – поинтересовался Биндюжный.
– Вам столько и не снилось, – лаконично отрезал Песков.
– То, что камера в вестибюле сломалась, – это что, по вашему мнению, – простая случайность? – спросил Колосов.
– Если б кто объектив разбил, была бы не случайность. А там проводка барахлила, насколько я понял. Чтобы так испортить, техника надо было вызывать, стену курочить.
– Случайность, по-твоему, выходит. А что сам-то по убийству думаешь, Михаил Романыч? – спросил Биндюжный. – Ну, положа руку на сердце…
– Думаю, что не я его убил.
– А кто? – спросил Биндюжный. – Догадываешься?
– Тот, кому это надо было. Зря такие вещи не делают, – резонно заметил Песков.
– Салютов-младший мог прикончить старика? – спросил Колосов.
Песков пожал плечами, что скорее всего означало: мог, но зачем ему?
– Этот ваш пит-босс Жанна Марковна что за птица? – продолжал спрашивать Никита.
– Царь-птица. Умная баба. И зарабатывает как министр.
– Замужем она?
– Нет вроде.
– Но кто-то у нее есть? В казино что об этом говорят?
– Не вникал. Не интересно.
– И все же ничего необычного, странного не случилось в тот вечер перед убийством, не припомните? – Колосов чувствовал: этот его вопрос – последний.
Песков покачал головой – нет.
Он пошел проводить их до калитки. От мороза снова захватило дух. И кавказская овчарка, вновь посаженная на цепь, ярилась сильнее прежнего.
– Ладно поговорили, Михаил Романович, – сказал Никита, стоя у калитки. – Однако со следователем насчет пистолета вам еще предстоит разговор. Так что, если какие боезапасы с армии есть… Ну, патроны или еще что покрупнее, очень советую…
– Дома-то не держи арсенал, – хмыкнул Биндюжный. – А лучше сдай. Все одно в нашем районе не продашь. Узнаю – посажу.
Песков открыл калитку. Они уже садились в машину, как он вдруг сказал:
– Насчет странного вспомнил. Было кое-что. Только не перед убийством, позже. Когда Тетерина в туалете мертвым нашли, шум в вестибюле поднялся. Я там был, охранник, Китаев. И Марина Львовна сверху вдруг примчалась. Спрашивала – кто застрелился.
– Сноха Салютова? А что тут странного – женщина ж, они всюду нос свой суют, – заметил Биндюжный.
– Вы бы слышали, как она голосила, – ответил Песков. – Я с ней рядом стоял – видел. На ней лица сначала не было, белая, как покойник. А как сказали, что это Тетерин, вроде отошла.
– Часто она бывала в казино? – спросил Колосов.
